Крыши Тегерана - Махбод Сераджи Страница 15

Ахмед, Фахимех и я почти каждый день проводим в доме Зари. Я жалуюсь Ахмеду, что мы только сидим и болтаем и, как ни здорово быть рядом с Фахимех и Зари, надо бы заняться чем-то еще, а иначе девушки с нами заскучают.

— Чем еще заняться? — спрашивает Ахмед.

— Пойти с ними прогуляться, сходить в кино, поужинать в ресторане, — предлагаю я. — Понимаешь, все эти увлекательные штуки.

— Неужели? — саркастически спрашивает Ахмед. — А не воспользоваться ли тебе для этого твоим банковским счетом, а мне — моими сбережениями?

Нахмурившись, я пожимаю плечами.

— И где, черт возьми, мы живем — в Америке, что ли? Это Иран, и мы живем в своем квартале…

— Ладно, ладно, забудь о том, что я сказал, — перебиваю я и решаю никогда больше не касаться этой темы.

Идет время, наша дружба крепнет, мы с легкостью поверяем друг другу самые сокровенные личные переживания. Вечерами нам трудно расставаться. Никто не хочет уходить, и мы без конца шутим на эту тему.

— Пора уходить, — скажет один.

— Ага, определенно пора, — согласится кто-то еще, но никто не пошевелится, и мы смеемся. — Ладно, может быть, еще несколько минут, а потом нам действительно пора.

— О да, действительно. Всего несколько минут.

Легко заметить, что Ахмед и Фахимех влюблены друг в друга. Когда Ахмед рядом с Фахимех, на него находит умиротворение и довольство. Он сознается, что ее присутствие вызывает в нем почти религиозное чувство.

— Словно это уже не я, — говорит он. — Я даже могу терпеть Ираджа.

— Так интересно наблюдать, как развиваются их отношения, — произносит однажды Зари, когда мы одни. — Каждый раз, как мы их видим, они все больше похожи на влюбленную пару, правда?

— Правда.

— Их отношения совсем иные, чем у нас с Доктором.

Когда она упоминает Доктора, я начинаю невольно закатывать рукава рубашки.

— Их отношения волнующие и новые, — мечтательно продолжает Зари. — Наши в сравнении кажутся скучноватыми, ты ведь понимаешь, что я имею в виду? Словно мы уже давным-давно женаты.

Потом, будто вдруг поняв, что говорит плохо о Докторе, Зари хихикает:

— Не пойми меня превратно. Я обожаю Доктора. Он замечательный человек. Он такой умный, такой сострадательный. Мне очень повезло, что он у меня есть. Ты можешь себе представить, чтобы у такой, как я, девушки был такой жених?

Она слишком старается. Доктор — отличный парень, но Зари не может быть по-настоящему счастлива в браке по сговору, не имея возможности полюбить, кого захочет. Знает ли Доктор о ее чувствах? Что бы он предпринял, если бы узнал? Любит ли он Зари или просто надеется на мудрость старших, а не на голос сердца?

Время от времени Зари пользуется предлогом, чтобы пойти в дом и заняться хозяйственными делами, и каждый раз зовет меня с собой.

— Давай оставим их ненадолго наедине, — шепчет она, стоит нам отойти на пару шагов.

— Да, давай, — переполнившись волнением, откликаюсь я.

Однажды, когда мы сидим в гостиной, она достает блокнот и спрашивает, умею ли я хранить секреты.

— Ну конечно, — говорю я, наслаждаясь сознанием того, что мне присвоили статус доверенного компаньона.

Она открывает блокнот и показывает карандашные зарисовки нашего переулка.

Она не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, что она рисует, и я обещаю сохранить ее тайну. Потом она указывает на один рисунок и говорит:

— Вы, парни, играете в футбол. Можешь сказать, кто здесь ты?

— Кто?

— Тебя в тот день не было! — поддразнивает она меня.

Я ухмыляюсь в ответ. Она говорит, что больше всего любит рисовать людей и пейзажи, и показывает мне картинку, где изображена бабка Ахмеда и ее покойный муж. Бабушка стоит под деревом, а он идет к ней, на лице его — радость. Она, похоже, не замечает, что он всего в нескольких метрах от нее.

— Он был добрым, — говорит Зари. — Когда мне было столько лет, сколько сейчас Кейвану, он, бывало, угощал меня конфетами.

Есть там карикатура на Ираджа в окружении девушек. Глаза у него широко открыты, словно он пытается съесть ими каждую.

— Ты наблюдательная женщина.

— Трудно не быть наблюдательной, когда чувствуешь, что его взгляд прожигает в тебе дырку!

Она громко смеется.

Я тоже смеюсь, но про себя жалею, что не могу добраться до этого сексуально озабоченного придурка и вырвать из глазниц его круглые бесстыжие глаза.

Зари достает семейный альбом и показывает фотографию Переодетого Ангела.

— Она красивая, правда?

Переодетый Ангел примерно такого же роста, как Зари. Длинные прямые волосы закрывают плечи и спускаются до самой талии.

— У нее тоже голубые глаза. Как и у тебя.

— Это русские корни. У большинства девушек из нашей семьи голубые глаза. Кстати, это единственный раз, когда она сняла паранджу перед камерой.

— У тебя лицо светится, когда ты говоришь о ней.

— Она моя лучшая подруга, — отвечает Зари. — Ее настоящее имя Сорайя. Она необыкновенная девушка. Она помнит наизусть все стихи Хафиза, представляешь?

— Невероятно, — говорю я, думая о том, какое это, должно быть, изнурительное умственное напряжение — запомнить так много. — Кстати, ты когда-нибудь пробовала гадать по стихам Хафиза?

Это распространенный обычай в Иране, когда закрываешь глаза, загадываешь желание и открываешь книгу наугад, чтобы найти ответ.