Хардкор белого меньшинства - Дмитрий Лекух Страница 15

Я задумался.

– Нда, – киваю, – наверное, ты права. Ну а мы пошли курить, не возражаешь?

– Да идите уж, – машет рукой, – отморозки чертовы…

Ну, мы и пошли.

Точнее – потащились, ему каждые четыре-пять шагов остановка для отдыха требовалась. Но – дошли.

Я ему помог на подоконник влезть, усесться. Достал сигареты, чиркнул зажигалкой. Гляжу, а у него в глазах – такая тоска… Даже мне страшно стало…

– Что случилось-то, Егорий? Вроде как – все в порядке, легко отделался. Такие вещи, по идее, только должны вкуса к жизни добавлять, а ты – тоскуешь…

Вздыхает, морщится.

– Да я, – затягивается глубоко сигаретой, выбрасывает добитый до самого фильтра окурок, медленно выпускает тонкую струйку дыма, – Димон, здесь на такое насмотрелся – жить не хочется…

– Ничего себе, – смотрю на него внимательно, – и что же ты такого мог тут увидеть?

– Да все то же самое, – отворачивается. – Вот ты, к примеру, знаешь, что фактически у любого человека в момент смерти расслабляются сфинктеры? И как ты ни живи, к чему ни стремись, что ни делай, как правильно ни выстраивай свое бытие, – все одно кончишь где-нибудь на больничной койке. В лучшем случае – без сознания. А может, и с воплями и таким скулежом, что просто звиздец, как стыдно заранее. В говне, поту и крови. И запах будет при этом стоять такой, что даже твои близкие от того, что от тебя останется, ломанутся, как подорванные… Понимаешь? Как ни живи, что ни делай – финал все равно таким будет. С вариациями, разумеется. Но по смыслу – какая разница…

И – замолчал.

Я тоже молчу.

Потом залез в карман, достал еще две сигареты.

Прикурил, одну ему в уголок губ вставил.

– Ну, и что дальше? – спрашиваю.

– А откуда мне знать, бБог (? – так по тексту). Если он еще есть, разумеется. Хотелось бы, конечно, чтобы был, да что-то не очень верится…

– Мне, – морщусь, – к сожалению, тоже. И что теперь?

– Не знаю, – вздыхает.

– Вот и я, тоже не знаю. Так что давай докуривай, да я тебя обратно в палату поволоку. Тебе там парни гостинцев собрали – всем Склифом не сожрете…

Он промолчал, и, не знаю уж, показалось мне или нет, но, вроде как, одна слезинка у него на краю глаза все-таки блеснула. За очками не разглядишь.

Да и какое, в принципе, мое собачье дело?

…Вот ведь, блин.

Уже почти два года прошло, а как сейчас помню…

Пожал ему руку, кивнул бармену, чтобы нес пинту «Гиннеса», подсел за столик:

– Так все-таки что с «идиотами»-то?

– Да все в порядке, – кривит губу, – что ты за них переживаешь-то так? Ушли своим ходом. Ты лучше скажи, на футбол в субботу идешь? Дерби все-таки…

– Иду, – киваю, – на ВИП. Что-то в последнее время стал комфорт ценить…

Он кивает понимающе:

– А я – все равно на террасу. На ВИПе с драйвом беда. А футбол без драйва, сам знаешь, все равно, что секс в презервативе. Вроде все то же самое, а радости никакой…

Я усмехаюсь в ответ, и мы некоторое время просто молча пьем пиво, иногда поглядывая в окно.

Пятница сегодня, конец недели.

Вот-вот уже наши должны начать в паб подтягиваться.

Наконец я все-таки закуриваю и решаюсь:

– А скажи, Егор, ты тот наш разговор в Склифе помнишь? Ну, в курилке…

Он кривит губу и утыкает лицо в кружку пива.

Потом подымает глаза.

– Помню, – хмыкает. – Забудешь такое…

– И как? – интересуюсь.

Он жмет плечами:

– А никак. Привыкнуть к этому невозможно. К тому, что рано или поздно все равно сдохнешь, я имею в виду. Я просто научился с этим жить. Знаешь, как некоторые люди живут с мигренью. От нее ведь лекарств-то никаких нет. А боли, говорят, – страшные. Но – живут ведь, и многие – долго живут…

Молчу, только киваю, соглашаясь.

– А ты? – спрашивает.

– А я пока еще не знаю, старик. Думаю, что разберусь, но пока – не получается…

Он вздыхает:

– Херово тебе, наверное…

– Да уж, – кривлюсь, – не сахар. Как, в принципе, и тебе. Херня, прорвемся…

– Обязательно, – кивает, – прорвемся. Куда ж мы, старый, с этой чертовой подводной лодки с тобою денемся. А сейчас пока – давай водки, что ли, выпьем, а?

– Думаешь, поможет? – усмехаюсь.

– Ну, – ехидно поблескивает стеклышками очков, – по крайней мере, точно – не помешает. Согласен?

Я ненадолго замолкаю и смотрю в окно. Там, кажется, опять начинается дождь. Мелкий, осенний, противный.

– Да кто ж, – вздыхаю, – может с такими фактами-то спорить. Тем более, с твоей-то аргументацией…

– Да, – ржет, – это – верняк. Я иногда умею быть просто чертовски убедительным…

Он встает и идет к стойке делать заказ. У нас так заведено: кто предлагает выпивку, тот и расплачивается.

А традиции – надо чтить и уважать.

Даже если им всего без году неделя и мы их сами себе придумали…

… А дождь за окном, кажется, все усиливается и усиливается.

Он теперь долго будет идти.

Почти целую вечность.

До самого снега…