Неаполь, любовь моя - Алессио Форджоне Страница 15

– Нет, завтра мне нужно все повторить.

– Во вторник?

– Во вторник, – сказала она и затянулась. – Куда ты меня поведешь?

– Еще не думал.

Я сдвинул пальцем вниз пыльную полоску жалюзи. Увидел охранника из моего дома, который закрывал свою сторожевую будку.

– Ты весь день будешь заниматься? И сегодня вечером тоже? – спросил я.

– Да. А ты?

– Надеюсь, что буду писать.

– А потом?

– Может, пойду куда-нибудь, может, нет.

– Будешь думать обо мне?

Я ответил, что надеюсь на это, мы попрощались, и я вернулся к рассказу. Отправил свою героиню на Прочиду, в гости к тете. Она сидела за столиком в баре, заказала самбуку, потому что это был единственный алкогольный напиток, который она пробовала: ее возлюбленный, перед тем как умереть, угостил ее самбукой, а потом, уже изрядно набравшись, ласкал ее у стадиона Сан Паоло.

Мы позавтракали. Вдвоем с мамой. Отца дома не было.

Мама спросила, как моя спина, я ответил, что лучше. Потом она снова вернулась к вопросам о работе. Спросила, ищу ли я вакансии. Я ответил, что ищу, и добавил, что работа хорошо прячется от меня. Мама перестала дуть на ложку и вздохнула:

– Мне надоело слышать от тебя такое, надоело, что ты так к этому относишься.

– Я ищу, – повторил я, сунув ложку в рот.

– Почему ты не поедешь в Ливорно к дяде?

– И что мне там делать?

– Послушать, что он скажет.

Я ответил, что у жителей Ливорно очень странный акцент и я их не понимаю.

Мама вскочила и стряхнула в мусорное ведро остатки риса с тарелки.

– Как же мне это надоело! – крикнула она, и потом сказала, что мне пора повзрослеть, я уже больше не ребенок.

Я не стал говорить, что уже вырос, хочу того или нет.

Я доел и вернулся в комнату. Переставил ноутбук и стал смотреть «Прослушку». Ближе к вечеру мне позвонил Русский и пригласил прогуляться. Я отказался. Снова сел писать и к ужину дошел до того момента, когда девочка встречает нового парня и решает лишиться девственности с ним, но не потому, что так правильно, а чтобы избавиться от боли. Она верит, что боль исчезнет, стоит ей только перейти в мир взрослых, исчезнет под грузом других тривиальных вещей. Мы сели ужинать. Я спросил отца, смотрел ли он матч, и он ответил, что, когда «Наполи» так играет, ему сам черт не страшен. Потом сказал, что мы должны были приберечь парочку голов к выездному матчу против мадридского «Реала». Я ответил, что парочки голов может и не хватить.

Мама поставила еду на стол. Моцарелла, салат из помидоров и прошутто крудо. Я отрезал кусок хлеба. Поел, встал из-за стола. Открыл окно и закурил. Переставил ноутбук и сел перечитывать рассказ.

Немного больше трех тысяч слов.

Я читал, не отвлекаясь и не думая ни о чем другом, и рассказ мне понравился. Мне показалось, что он легко читается, но при этом не лишен смысла. За окном парковалась какая-то машина. Я решил, что надо написать еще несколько рассказов, а потом отправить их куда-нибудь. Закурил вторую сигарету. Подумал, что должен писать рассказы, пока ищу идею для романа. У меня было уже пять рассказов, останавливаться было бы неправильно: я почувствовал, что могу сделать это, даже немного воспрянул духом. Подумал, что сидеть весь день дома и писать – это в принципе и есть та работа, которой мне интересно заниматься. Я хорошо себя представлял в роли писателя, молчаливого и гордого, но при это не лишенного сердечности, но меня прервала мама, сказав, что в коридоре уже воняет табаком. Я попросил у нее прощения и, не переставая смотреть на улицу, потушил сигарету, раздавив ее со всей силой, на которую был способен.

На небе сияло солнце, старательно посылая к земле свои лучи. Пьяцца дель Джезу – с того места, откуда я смотрел – была залита светом. Я был не в пальто, а в кожаной куртке, не в новых кроссовках, а в туфлях, за которые отдал целое состояние в прошлой жизни. Я побрился и тщательно выбрал рубашку, лазурную с узором из синих цветов. Посмотрел на свое отражение в грязном окне поезда. Подумал, что Лола может и не узнать меня сразу, я уже ничем не походил на того неудачника, с которым она познакомилась.

Я ждал ее и злился, что не знаю, с какой стороны площади она появится. Выбрал одно направление и смотрел только туда. Пару раз повернулся вокруг своей оси и потом наконец увидел ее парящее пальто, оно появилось как раз в той стороне, которую я выбрал. Я поднял руку. Лола подошла и поцеловала меня в обе щеки. На ней были большие очки, круглые, с позолоченной оправой, а под пальто – черные брюки и облегающая блузка, тоже черная.

– Давно ждешь? – спросила она.

Я ответил, что это неважно. Она спросила, куда мы пойдем.

– Ты уже обедала?

– Да, но мы можем еще раз пообедать.

Мы сели за столик у того же бара, где я смотрел матч.

– Вот здесь я увидел, как ты идешь по улице, а потом пошел следом, – сказал я, указав на точное место, где это произошло.

– Знаю, – ответила она.

– Что вам принести? – спросил бармен.

Я заказал горячий чай и немного холодного молока к нему. Она взяла эспрессо и круассан с кремом.

– Почему ты взял чай? – спросила она, когда бармен ушел.

– Предпочитаю чай, – ответил я.

– А почему?

– Не знаю, кофе меня бесит.

Бармен вернулся и поставил на наш столик поднос.

– Вот, – говорил он каждый раз, когда переставлял что-то с подноса на стол.

– Ты не против, если я буду пить кофе при тебе?

– Нет. Но был бы против, если бы ты при мне ела рыбу.

– Не любишь рыбу?

– Ага, – ответил я.

Она поболтала ложечкой, чтобы размешать сахар.

– Почему? – спросила она меня и потом поднесла чашечку к губам – восхитительным, большим и безмятежным, как необитаемый остров.

– У меня есть рассказ на эту тему. Точнее, это один из эпизодов в рассказе.

– Ты правда пишешь?

– Да.

– И что именно пишешь? – Она поставила на стол белую чашечку с отпечатком красной помады на ней.

– Рассказы пока что.

– Я бы хотела их прочесть.

– О’кей.

– Почему ты не ешь рыбу?

Я налил молоко в чашку, помешал ложечкой, чай сменил цвет.

Я рассказал, что в моем детстве у бабушки была сумасшедшая подруга, которая осталась одна, без мужа и без детей, она кормила кошек со всего района, поэтому ее руки постоянно воняли рыбой. При встрече она больно щипала меня за щеку, поэтому теперь у меня запах рыбы ассоциируется с этими руками. Лола, стараясь не раскрошить круассан на пальто, ела его над столом. Спросила, правда ли я был моряком. Я ответил, что да, и она заметила, что это странно, когда моряк не ест рыбу.