Вавилонская блудница - Анхель де Куатьэ Страница 15

– «Страну порока», – ухмыльнулся Мартин, казавшийся сейчас эталоном спокойствия и душевного равновесия.

Раймонд вздрогнул, заметив Мартина рядом.

– Мне тоже нужны слова, – сказал Раймонд, отошел чуть в сторону и принялся перебирать какие-то бумаги, стопкой лежавшие у дивана.

– Мальчики! – рассердилась Клорис. – Да что с вами такое?! Куда?! Как вы забыли слова! Какая ерунда! Мы уже второй год работаем с этим текстом! Не может быть!

– Давайте я начну, а они пока вспомнят, – предложил Мартин.

– Да, пожалуйста, – сказала Нина и улыбнулась. – Только сядьте на пол. И я с вами рядом. Со слов – «Альфонс болен…» Только тихо, шепотом…

Мартин сел на пол и зашептал:

– Альфонс болен… Но если отвести от него людской гнев и приложить все усилия к исцелению… Господь смилостивится… Рано или поздно… Счастливые дни еще вернутся…

– Хорошо, очень хорошо, – прошептала Нина.

Она тоже сидела на полу, напротив Мартина. Лицом к лицу. И дикими глазами смотрела в его глаза. Он улыбался.

– Но как нам убедить больного?.. – продолжил Мартин, стелясь по полу своим грузным телом, словно змея. – Как избавить его от недуга, если недуг этот доставляет ему наслаждение?.. Болезнь маркиза сладостна, в этом все дело… Постороннему глазу его недуг кажется ужасным, но за острыми шипами скрывается благоуханная роза…

– Потрясающе… – прошептала Клорис, глядя на то, как Нина, также стелясь по полу, повторяет движения Мартина. – Раймонд, продолжай!

Раймонд сидел на корточках, рядом с диваном. По команде Клорис он поднял голову и странно посмотрел на эту извивающуюся перед ним пару – Нину и Мартина.

– Подумать только… А я ведь уже очень давно, очень давно знала, куда это приведет! – голос Раймонда дрогнул, ему показалось, что текст пьесы зазвучал в его устах слишком двусмысленно. – Я видела этот зловещий плод, ныне наполненный ядовитым соком, когда он был еще совсем зелен. Почему я не раздавила его тогда?..

– Сэм, теперь ты! – приказала завороженная Клорис.

Сэм все еще продолжал стоять у дверей, метрах в пятнадцати от остальных.

– Полагаю, что, если бы вы его раздавили, – прокричал он оттуда, – Маркиз бы просто умер! Плод, о котором вы говорите, это апельсин. Только вместо сока в нем алая кровь Альфонса… Сударыня, мой авторитет в области порока настолько велик, что имеет смысл послушать меня со вниманием…

Сэм сказал это так, словно сейчас он действительно расскажет всю правду. Правду о Нине!..

– Мартин… – прошипела Нина, требуя, чтобы он немедленно продолжал.

– Порок – это целая страна, – Мартин улыбнулся, продолжая смотреть Нине в глаза. – Страна, в которой есть абсолютно все: хижины пастухов, ветряные мельницы, ручьи, озера… Впрочем, там есть и глубокие ущелья, пышущие огнем и серой, дикие пустыни. Вы найдете там заброшенные колодцы и дремучие леса, в которых обитают хищные звери… Вы следите за моей мыслью?..

– Да! – подхватила Нина. – Это поистине необъятная страна, процветающая под покровительством небес. И что бы ни стряслось с человеком, причины следует искать там, в той стране… Я расскажу вам о своем детстве… Вы сможете лучше меня понять. Ребенком и даже позднее, уже девочкой-подростком, я смотрела на мир как бы через подзорную трубу… Но только повернутую раструбом к себе. Так научили меня родители и все окружающие… Так велит общественная мораль и традиционное воспитание…

– Я смотрела в эту перевернутую подзорную трубу, – прервал ее Раймонд и так неожиданно, так эмоционально, что все вздрогнули. – Я смотрела в эту перевернутую подворную трубу и видела очаровательные газоны, совсем крошечные, с зелененькой травкой, Вокруг нашего дома. Моей детской душе было хорошо и спокойно от этого невинного, игрушечного пейзажа. Я верила, что, когда вырасту, газоны просто станут пошире, а травка повыше. И я буду жить так же, как все вокруг – счастливо и безмятежно… Но вдруг, сударыня, в один прекрасный день со мной происходит нечто…

– Без всякого предупреждения, – кричит Сэм и, угрожающе топая ногами, идет на Нину, – без малейшего намека – просто приходит, и все! Внезапно осознаешь, что смотрела на мир не так!

– Что, оказывается, глядеть-то надо было не в большое окошечко, а в маленькое! – фальцетом кричит Раймонд и вскакивает. – И все в твоей жизни переворачивается!

В глазах Нины зло и испуг. Она переворачивается на спину и замирает, опершись на руки и поджав ноги.

– Я не знаю, когда это открытие сделал маркиз, – говорит Нина, глядя с пола на двух нависающих над нею мужчин – Раймонда и Сэма. – Но такой день был и в его жизни… Наверняка был… Неожиданно его взору открылось то, о чем он и не подозревал! Он увидел, как из далеких расщелин поднимаются языки желтого пламени… Он заглянул в кроваво-красную клыкастую пасть зверя, высунувшегося из чаши… И он понял: его мир безграничен, и есть в этом мире все. Абсолютно все! И потом ничто уже не способно было удивить маркиза…

– А марсельская история с отравленными анисовыми конфетами, которую вы упомянули, – Мартин встает с пола, как бы закрывая собой Нину от Раймонда и Сэма, – Что ж… Это совершенно невинный эпизод… Мальчик, играя, оборвал бабочке крылья… Только и всего…

Повисла тяжелая пауза. Словно смерть зашла сейчас в эту залитую солнцем студию и трижды взмахнула своими черными крыльями. Трое мужчин стояли вокруг одной лежащей на полу женщины и с ненавистью смотрели друг на Друга.

– Все равно я ничего в этом не пойму, – Клорис продолжила с дивана текст пьесы. Она сказала это медленно, вдумчиво, словно догадалась, что все развернувшееся перед нею действо имеет глубокий подтекст. – Ничего не пойму… Как бы красноречиво вы ни объясняли…

– Занавес! – крикнул Мартин и, то ли по собственному решению, то ли не выдержав направленных на него взглядов, опустился, чтобы поднять с пола Нину.

Нина вскочила на ноги и отряхнулась.

– Мартин, вы потрясающий! – руки Нины были на его плечах, она смотрела Мартину в глаза и льнула к нему всем телом. – Я была просто заворожена! Величайший талант! Вы гений, Мартин!

Сэм и Раймонд стояли у нее за спиной и с ненавистью смотрели на Мартина. Сэм уже знает, что Раймонд страстно влюблен в Нину. Раймонд понял, что Сэм спал с ней, как только те появились в студии на репетиции.

Только Мартин думает, что «он их сделал» как актер…

Я был ни жив, ни мертв, посмотрев эту сцену. Да и мои друзья тоже. На пятьдесят седьмом этаже одного из нью-йоркских небоскребов сейчас происходило что-то действительно ужасное. Что-то дьявольское… Чудовищная, хищная, отрицательная энергия! Мы чувствовали ее даже здесь, в России!

Причем мы ведь получаем непрямую информацию. Она закодирована, пропущена через информационную матрицу и заново восстановлена со значительным изменением параметров. То, что мы видим, – это искусственная картинка. Но даже она излучала отрицательные волны и заставляла нас содрогаться!