Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым - Уильям Дерезевиц Страница 14

Так и произошло. Она была мне другом, но моей девушкой – никогда. Зато жгучий стыд за свое поведение и цена, которую я за это заплатил, помогли мне крепко-накрепко усвоить очередной урок. Эта девушка была не первой и далеко не единственной из всех, кто называл меня высокомерным зазнайкой, однако именно ей удалось достучаться до меня, потому что она так много значила в моей жизни.

Поэтому, принявшись через пару месяцев за «Гордость и предубеждение», я как никто понимал переживания Элизабет, или, вернее сказать, видел в них отражение своих собственных страданий. Наше эго, – подсказывала мне Остин, – мешает нам осознать свои ошибки и недостатки и, стало быть, его нужно сломить; именно этой цели служит унижение, и вот почему оно заставляет нас чувствовать себя такими никчемными. Глагол «унижать» происходит от слов «низ», «низкий». Унижение смиряет наши порывы, спускает с небес нашей самонадеянности на землю. Роман «Гордость и предубеждение» научил меня не только тому, что в жизненных ошибках нет ничего зазорного, но и тому, что угрызения совести по поводу содеянного вполне естественны. Взросление должно быть болезненным, а иначе никакого взросления не произойдет.

К тому времени, как я дочитал «Гордость и предубеждение», было уже слишком поздно надеяться на то, что мой роман закончится так же счастливо, как роман Элизабет. Зато я пришел к выводу, что завершение процесса взросления – само по себе счастье. Даже надежду на то, что этот процесс когда-нибудь завершится, уже можно считать счастьем.

Нелегко испытывать чувство стыда и унижения, если вам с детства внушали, что жизнь не должна приносить страданий. Остин, кстати, привела яркий пример человека, который не желает знать ничего про эти чувства, – это Лидия Беннет, – и продемонстрировала, к чему в конечном счете приводит подобное поведение.

Лидия – точная копия матери (нетрудно представить себе, какой пустоголовой кокеткой была когда-то миссис Беннет), донельзя избалованная, ни в чем не знающая отказа. Ее никогда не ругали, никак не ограничивали, с ней нянчились, над ней тряслись, все выходки сходили ей с рук. Перед нами классический случай сверхотождествления: мать отчаянно пытается удержать свою молодость, как бы заново проживая ее при помощи своей младшей дочери; а та только тому и рада.

К пятнадцати годам Лидия стала совершенно неуправляемой. Всегда кричит, смеется и флиртует, ничего не принимает всерьез – даже свою жизнь. Лидия вечно всех позорит; а совершив действительно безнравственный поступок, получает статус скандально известной личности. Тем не менее и в конце романа она по-прежнему весела и абсолютно довольна собой. Она даже умудряется ляпнуть: «Сестрицы мне, верно, ужасно завидуют», хотя сестры, скорее всего, мечтают утопить ее в озере. «Я была бы в восторге, если бы им хоть вполовину так повезло». Как бы ни страдала из-за нее вся семья, Лидия никогда не чувствует себя хоть чуточку виноватой.

Взросление невозможно без страданий, а страдания, в свою очередь, невозможны без размышлений. Мы должны проанализировать свои поступки, прочувствовать их, и, в довершение всего, запомнить. Опозорившись, Лидия, не испытывает «ничего, что хоть сколько-нибудь могло омрачить… воспоминания. Ничто в прошлом не вызывало [у нее] сожалений». А угрызений совести она не испытывает, потому что притворилась, будто ровным счетом ничего не произошло. Но Лидия не одна такая – общество, в котором вращается семья Беннет, весьма далеко от совершенства. После того как открылась отвратительная правда о молодом джентльмене, который всех покорил, члены этого общества стали считать «его самым испорченным человеком на свете и наперебой клялись, что никогда не были введены в заблуждение его внешней привлекательностью». Нужно иметь смелость, – говорит нам Остин, – чтобы признать свои ошибки, и еще бóльшую смелость, чтобы запомнить их.

Как заманчива перспектива приукрасить себя, и как хорошо нам знакома ситуация, когда человек, пережив момент истинного самопознания после расставания, неудачи или греха, совсем не меняется. Для Остин зрелость – это способность заставить себя помнить. Унижение для нее суть бесконечное благо. «Вспоминай что-нибудь только тогда, когда это доставляет тебе удовольствие», – заметила Элизабет в конце романа со свойственной ей иронией. Кстати, она сказала это именно тому человеку, который (она точно знала) будет взывать к ее честности, продолжая указывать на ошибки и напоминать о том, что она совершила.

Элизабет в конце концов осознала, что такое взросление; она поняла также, что, если правильно подойти к этому вопросу, взросление не кончится никогда. Мы не рождается идеальными, и нам никогда таковыми не стать. Зрелость – не повод для самодовольства. И снова Остин приводит отличный пример того, чего не следует делать. Мистер Беннет – прекрасный человек. Но он обеспечил себе пожизненную деградацию, выбрав супругу, не способную побудить его к дальнейшему развитию, поскольку рядом с ней он и так всегда чувствовал собственное превосходство. Жизнь с такой женщиной, как миссис Беннет, превратила его в самолюбивого, нравственно ленивого человека, а пострадали от этого дети. Ведь он мог бы сделать для своих дочерей куда больше, к примеру, обеспечить их финансовую независимость. Когда же в семье случилось несчастье, мистер Беннет оказался ни на что не годным. Чтобы взрослеть и дальше, – объясняет Остин, – следует всегда быть в отличной форме: не терять интереса к жизни, уметь мыслить ясно и самостоятельно, быть готовым к переменам. К счастью, мне повезло больше, чем Элизабет и ее отцу, ведь я держал в руках настоящий учебник взросления – роман «Гордость и предубеждение».

Джейн Остин не было и года, когда один английский писатель высказал мысль, которая могла бы стать эпиграфом ко всем ее книгам. «Жизнь – комедия для тех, кто думает, – писал Хорас Уолпол, – и трагедия для тех, кто чувствует». Каждый из нас думает и чувствует, но Остин задавалась вопросом: «Что для вас на первом месте?» Комедия – история со счастливым концом. Вы можете повзрослеть и обрести счастье, – дает понять Остин, – только если будете готовы расстаться с чем-то очень важным. Нет, не с чувствами, а с уверенностью в них, с убежденностью в том, что чувствам можно слепо доверять.

С этим нелегко смириться. Мы склонны верить в то, что сквозь призму эмоций видим мир таким, каков он есть на самом деле. Как часто мы говорим, что у нас хорошее предчувствие – неважно, идет ли речь о поступлении в колледж, лотерейном билете или очередных отношениях, – а на деле обнаруживаем, что наши надежды не имеют ровным счетом никакого отношения к тому, как сложится ситуация. Взрослые очень любят повторять ободряющие фразы: «Я знаю, у тебя все получится», «Они просто обязаны принять тебя на работу», «Уверена, все будет отлично». Да неужели? Вы уверены? Почему? Лишь потому, что я вам небезразличен?

Читая «Гордость и предубеждение», я осознал, в чем заключалась проблема Элизабет. Она верила в свою правоту, потому что так ей подсказывали ее чувства. Мистер Дарси обидел ее, стало быть, он плохой человек. Ее сестра Джейн мила, так с какой же стати кто-то не желает, чтобы мистер Бингли взял ее в жены? Элизабет казалось, что она слышит голос разума, на самом же деле в ней говорили чувства – возмущение, любовь, страсть, – а блестящий ум лишь усугублял эту иллюзию. И только после унизительного признания своих ошибок она поняла, что разум и чувства могут противоречить друг другу, и в этом случае прислушиваться следует к рассудку.