Алина - Сергей и Дина Волсини Страница 14

Около семи отправились ужинать, на этот раз в П.

– Это достаточно большой город. Надеюсь, вам понравится. Там мы без проблем найдем, где поужинать, – сказала нам Лия, выводя машину на трассу.

Она снова сидела за рулем и снова была спокойна, задумчива. Пожалуй, она одна из нас четверых вела себя как прежде, словно ничего не произошло, уверенной рукой вела под дождем машину и пару раз попыталась заговорить о чем-то со мной и с Алиной. Мишаня молчал и угрюмо глядел на дорогу. Мне показалось, он выглядел даже хуже, чем днем, весь потемнел, осунулся. Но не сдался. Что-то тревожное занимало его мысли, и он словно обдумывал и готовился к чему-то. Мы с Алиной сидели с кислыми лицами каждый у своего окна. Во-первых, из-за того что повздорили и не успели помириться – этого с нами давно не случалось. Во-вторых, Алина, вернувшись от сестры, неважно себя почувствовала, видимо, все-таки успела простыть. Невпопад ответив Лии на какие-то ее вопросы, мы все замолкли и приехали на ужин в полнейшей тишине.

Обычно равнодушная к таким вещам, сегодня Лия взяла инициативу в свои руки и сама решала, где лучше оставить машину и куда пойти на ужин. Она повела нас на главную площадь и показала на череду заведений, укрытых от дождя стеклянными навесами. Мы трое безразлично кивнули и вошли в тот, который предложила нам она. Так же молча и безразлично согласились на еду, которую она взялась для всех выбирать. Когда принесли заказ, так же хмуро поели, вышли под дождь, прошлись туда-сюда по площади – ей хотелось, чтобы мы увидели город, – потолкались среди людей с их мокрыми зонтами и мокрыми собачками на поводках, погрузились в машину и уехали домой.

Я твердо решил завтра же осуществить свой план и хотел сообщить о своем намерении Алине, однако удержался и не стал опять ей надоедать, она и без того была не в настроении. Дома она достала из чемодана аптечку, выпила какие-то таблетки, прошла в спальню и легла с книжкой в руках. Мне было жаль ее, и в то же время во мне все еще сидела обида за то, что она не поддержала меня, даже не выслушала, за то, что оставила меня одного чуть ли не на весь день и всецело погрузилась в заботы сестры, позабыв обо мне, а ведь это был наш первый совместный отдых! Впрочем, не так уж я был и обижен, просто мне не хотелось идти на уступки первым – я считал, она сама должна сделать первый шаг. Я лег рядом. Алина перестала читать и отложила книгу. Я чувствовал, что она тоже думала о том, как со мной помириться – как и я, она не любила ссор. Обычно мы старались выяснить все как можно быстрее и никогда не ложились спать спиной друг к другу. Бывало, разговаривали до утра, пока не решим всех наших споров, но засыпали уже в обнимку. И сейчас нам предстояло сделать то же. Мы оба это знали, но почему-то на этот раз мне было трудно, как никогда раньше: что-то во мне не пускало меня к Алине, не позволяло, как прежде, отбросить обиды и прижать ее к себе, сказав – все это такая ерунда! Наверно, и она чувствовала то же, потому что вертелась на скрипучей кровати, тяжело вздыхала заложенным носом, но разговора не начинала.

Вдруг в дверь постучали.

– Лежи, – остановил я Алину и пошел открывать.

С улицы на меня уставились цепкие глаза Мишани.

– Закурить дашь?

Я сразу понял, что он зашел не за сигаретой, и точно – когда я принес ему пачку, он схватил меня за руку и попросил, уже тише, чтобы не услышала Алина:

– Леха, пойдем выйдем. Разговор есть.

Мы вышли. Мелко и монотонно сыпался в темноту дождь, до самых легких обжигал морозно-чистый горный воздух. Мы закурили. Мне было не по себе. Размолвка с Алиной не давала мне покоя, и то, как трудно мне было сегодня переступить через себя, обнять ее, перестать злиться, тревожило меня – почему так? Что с нами происходит в этой поездке? У Мишани положение, вероятно, было не лучше. Он быстро и без всякого удовольствия подносил ко рту сигарету, как будто куда-то торопился. В обоих наших домах теплым огоньком светились окна, там, в спальнях еще не спали наши жены, а мы стояли с ним в холодной черноте ночи, курили и поглядывали друг на друга. Докурив и тоже бросив взгляд на окна, Мишаня кивнул, показывая на дорогу:

– Давай лучше пройдемся.

Не хочет, чтобы нас подслушивали, понял я. Мы стали спускаться. Под ногами ничего не было видно, мы шли почти на ощупь, надеясь на то, что на дороге вроде бы не было ям. Белый фонарь между нашими домами давал немного блеклого света, но и он рассеивался, туманился в дожде. Не доходя до конца дороги, мы повернули и пошли по мокрой сыпучей аллейке перед домами второго уровня – как и всюду, они стояли безлюдные, пустые. Здесь-то уж точно никто нас не услышит, хоть стреляй, подумал я про себя. Наконец Мишаня остановился, посмотрел на меня еще раз, опять пытливо, настойчиво, и спросил:

– Тебе Алина ничего про Лию не рассказывала?

Я удивился. Алина без конца говорит о сестре, разве он этого не знает?

– Да, да, – быстро согласился Мишаня. – Я имею в виду, что-нибудь такое… необычное. В последнее время. Вчера… Или сегодня. Не рассказывала?

– Что необычное?

Он вздохнул, замялся.

– Ну, может, на счет нас с ней…

– Да говори толком, о чем речь? – не выдержал я, поднимая плечи от холода.

Мы оба были без зонтов, и я все подтягивал воротник толстовки к ушам, а Мишаня стоял как есть, с лысой и блестящей от дождя головой и, мне показалось, даже не замечал этого. Он снова вцепился в меня глазами и долго не отпускал, будто вырывая из меня признание. Я не отводил взгляда. Так мы бодались глазами, пока он не убедился, что я ничего от него не скрываю, и не сказал:

– Хороший ты мужик, Леха. Крепкий…

– Так от меня-то ты что хотел?

Он посмотрел в сторону, сплюнул и вдруг тихо и хрипло произнес:

– Любовник у нее завелся.

Он снова закурил, я тоже. Он молча смотрел в темноту, в глазах у него, я видел, роем носились мысли. Весь в себе, он медленно двинулся дальше по аллее, я пошел рядом.

– Я как ее увидел, сразу понял – она будет моей. Сразу. Шестнадцать лет назад это было.

Далеко же он хватил, подумал я про себя. Решил рассказать мне все с самого начала?

– Никогда не забуду того первого раза. Сколько раз потом себя спрашивал: зачем она тебе? И знал, зачем. Из-за этого первого взгляда, из-за ее улыбки. Вот она как посмотрела на меня, улыбнулась – или не улыбнулась, но мне так показалось, знаешь, одними глазами – и все. Как будто согласилась тогда быть моей. Она смеялась потом, я, говорит, ничего такого не делала. Но я-то знаю. Она как будто сказала мне – давай, Мишаня, вперед. Ой… – он мучительно вздохнул и схватился за голову. – Ой, ой… Шестнадцать лет с тех пор прошло. Сколько раз я дрался из-за нее, ты не представляешь. И все у нас шло не по-человечески, непорядочно как-то. Я когда встретил ее в тот первый раз, сам был женат. Естественно, сразу сцены, скандалы. Жена моя на ушах стояла, но сделать ничего не смогла. А что тут сделаешь? Я и не скрывался особенно. Теща моя первая к кому только не бегала, и к батюшке в церковь, и по знахаркам разным – любила она это дело – все дочку свою спасала. Так разве этим вернешь мужика?