Могила ткача - Шеймас О'Келли Страница 14

В сумерках его лицо скрывала тень от шапки с козырьком. Однако, судя по фигуре, он был гибок и молод. Когда она подняла голову, он улыбнулся, и она заметила, как блестят у него зубы. Потом лодка прошла мимо. Мэри не улыбнулась в ответ на улыбку рулевого. Она отступила на шаг и больше не шевелилась. Один раз рулевой оглянулся и неловко коснулся шапки рукой, но Мэри не показала виду, будто заметила это.

Когда лодка оказалась довольно далеко впереди, Мэри уселась на берегу, поставила рядом корзинку с шерстью и стала смотреть вслед «Золотому барку», пока тот не скрылся во тьме. Она еще долго сидела на берегу, о чем-то раздумывая в беспредельной тишине болот. Когда же наконец встала, канал внизу был прозрачным и холодным. Мэри заглянула в него. В воде сияла бледная нарождающаяся луна.

Частенько Мэри простаивала возле двери в хижину, глядя, как суда, будто черные улитки, тянулись по узкой протоке в болоте. Но теперь не все казались ей черными улитками. Среди них был «Золотой барк». Стоило ей увидеть его, и она улыбалась, не сводя глаз с фигуры рулевого.

Однажды вечером Мэри шла вдоль протоки, когда показался «Золотой барк». На сей раз светило солнце и все было видно. Но, несмотря на прогнившие, съеденные червями и заляпанные варом доски, для Мэри он совсем не потерял в своем волшебстве. Маленький сморщенный лошадник с опущенной головой и шевелящимися губами шел рядом с лошадью. Мэри слышала его тихую ругань, когда он проходил мимо. Краснолицый знакомец, перегнувшись через край, набирал в бутылку, привязанную за веревку, воды и монотонно напевал балладу. Высокий, смуглый, изящный молодой человек стоял возле трубы. Мэри поискала взглядом рулевого.

В смущении она подалась назад, когда разглядела его лицо. А позади нее рос единственный на всем берегу куст боярышника. И как раз в это время он был весь в цвету. Едва Мэри дотронулась до веток, как на нее посыпался снег из белых лепестков. И на голове у нее получилось нечто вроде венка. Рулевой приподнял головной убор и улыбнулся девушке. Мэри и в голову не приходило, что у него может быть такое азартное, такое мальчишеское лицо. Наконец она смущенно улыбнулась ему в ответ. И он, просияв, вновь коснулся рукой головного убора.

Краснолицый стоял возле открытого люка, держа в руках бутылку с водой. Он поглядел на Мэри, потом на рулевого.

— Эй, Майкл! — насмешливо позвал его краснолицый. Юноша отвернулся, а Мэри почувствовала, как румянец заливает ей лицо.

— Майкл! — Мэри тихонько повторяла его имя. Боги открыли ей один из своих величайших секретов.

Она смотрела вслед «Золотому барку», пока две квадратные щели на корме, служившие и иллюминаторами, не превратились в узкие японские глазки. Потом она услыхала гудок. Этот гудок звучал всегда, извещая начальника шлюза о приближении корабля. Но ближайший шлюз был в полумиле от того места, где стояла Мэри. Кроме того, гудок был длинным и низким, а не коротким, резким, командирским, каким обычно сообщают о приближении. Улыбаясь своим мыслям, Мэри прислушивалась к низкому гудку. Ведь гудок всегда был таким, когда «Золотой барк» шел мимо единственного боярышника.

Мэри подумала, как замечательно, что «Золотой барк» должен пройти шлюз как раз в тот день, когда она с корзинкой пойдет на рынок в дальнюю деревню. Она постояла в нерешительности. Майкл заглянул ей в глаза, и в его взгляде было одобрение.

— Идешь в Бохермин? — спросил краснолицый.

— Ага, в Бохермин, — ответила Мэри.

— Мы можем подвезти тебя до следующего шлюза, — предложил он. — Это сократит тебе путь. Иди сюда.

Мэри помедлила, когда он протянул ей большую руку, и он, заметив нерешительность в ее взгляде, обернулся к Майклу:

— Ну же, Майкл.

Майкл подошел к ним и тоже протянул руку. Мэри оперлась на нее и ступила на борт судна. Краснолицый хохотнул. Мэри обратила внимание, что смуглый человек, стоявший возле изогнутой трубы, ни разу не отвел взгляда от течения впереди. Лошадник принялся понукать лошадь, чтобы она вышла на берег. И животное начало собираться с силами, напрягая мускулы на ногах, блестевших под шерстью.

От одного шлюза до другого было около полумили. Майкл ни на мгновение не отлучился со своего места. Один раз Мэри взглянула на него и подумала, что у него застенчивое, но очень азартное лицо, самое азартное лицо, какое ей только довелось видеть у людей, приплывающих из-за болота, из большого мира.

Потом, когда у Мэри выдавалось время, у нее вошло в привычку путешествовать на судне. Она всходила на палубу и примерно милю путешествовала вместе с Майклом на «Золотом барке». Однажды, когда они вот так плыли вместе, Майкл что-то положил ей в руку. Это был брелок, но странный и сверкавший, словно золотой.

— Мне подарил его один необыкновенный матрос, — сказал Майкл.

На другой день, когда Мэри была на барке, они попали в непроглядный туман, какой часто сходил на болото. Краснолицый вместе со смуглым спрятались внизу. Мэри же огляделась и рассмеялась. Но Майкл распахнул для нее свой дождевик. Когда Мэри скользнула внутрь, Майкл укрыл ее. Дождь бил по ним, но им это было нипочем, потому что Майкл старательно укрывал их обоих дождевиком.

— Ты промокнешь, — сказала она.

Майкл не ответил. Она видела, как азартное лицо приближается к ней, и сама чуть-чуть придвинулась к парню, чувствуя мощь его рук, сомкнувшихся на ней. И они поплыли вместе на «Золотом барке» в сверкающие дали, принадлежащие богам.

— Майкл, — всего один раз прервала молчание Мэри, — разве это не прекрасно?

— Прекрасен безбрежный океан, — ответил Майкл. — Я всегда думаю о том, какой там, за болотом, океан.

— Безбрежный океан! — ужаснулась Мэри. Она никогда не видела безбрежного океана. А тут и дождь кончился. Когда двое мужчин вышли на палубу, Майкл и Мэри вместе стояли возле руля.

Потом Мэри долго не плавала на судне. Ей пришлось много работать на том самом поле, которое к этому времени перепахали. Однажды поздно вечером послышался гудок. Он был долгим, очень нежным и низким. Мэри села в кровати, прислушиваясь, и раздвинула губки, вспомнив Майкла с «Золотого барка». Ей слышалось, как звук стихает вдалеке. Тогда она опять легла на подушку, сказав себе, что пойдет к нему на обратном пути.

Однако человек, стоявший у руля, не был Майклом. Когда Мэри подошла к тому месту, где краснолицый бросал на берег канат, вместо Майкла у руля стоял невысокий незнакомый мужчина с зябким рябым лицом.

Краснолицый закрепил канат и повернулся к Мэри.

— Майкл отправился путешествовать, — сказал он.

— Путешествовать? — переспросила Мэри.

— Ага. Там, где кончается канал, он всегда говорил в доке с иностранными матросами и не сводил глаз с высоких мачт на их кораблях. Я знал, что его не удержать на месте.

Мэри простояла на месте, пока «Золотой барк» не отправился дальше в путь. И теперь он казался ей игрушечным корабликом в деревянном ящике.