Ступающая по воздуху - Роберт Шнайдер Страница 14
Ступающая по воздуху - Роберт Шнайдер читать онлайн бесплатно
Амброс промолчал и закурил сигарету. Огонек зажигалки осветил на миг его лицо, и Амрай заметила, каким оно было хмурым.
— Амброс, пожалуйста. Только не в спальне.
Он тут же потушил сигарету и, вздохнув, уронил голову на подушку.
— Где-то там, снаружи, обитает душа-близнец. У тебя сохранилась записка. Записка с нашей фразой?
И она расплакалась снова.
— Амрай, чего ты от меня хочешь?
— Не знаю, — ответила она, глотая слезы.
— Тогда я тебе вот что скажу. Ты не можешь оставить меня таким, каков я есть.
— …
— Ты пожелала воспитывать меня. С первых же минут. Ты рассудила: если он будет носить итальянские рубашки, зачесывать волосы назад, если будет помогать тебе снимать пальто, если он не будет больше отворачиваться от тебя в обществе, если он забудет дорогу в кафе «Грау», если начнет искать работу и друзей, которые приятны тебе, если он станет отцом, соответствующим твоим представлениям, если он примет твой юмор и твою печаль, если, если… Если.
— Но любить — это значит работать друг над другом.
— Истинная любовь ничего не выколачивает и тем не менее достигает всего. Если ты не любишь меня за мои недостатки, ты не можешь любить меня и за достоинства. Я не укладываюсь в твои мечтания, я больше их.
— …
— Ты хотела слепить себе идеального любовника и мужа. Из меня. Следовательно, я был недостаточно хорош для тебя.
— Неправда!
— Следовательно, то, что составляет мою суть, не внушает тебе доверия. Ты перекладываешь на меня ответственность за доверие, которого нет у тебя. Его не было и в помине, еще до того, как мы узнали друг друга. Амрай, с Инес я не спал. Но что толку говорить тебе об этом? Ведь превыше всего твое недоверие, и ты хочешь, чтобы я спал с ней.
— Почему же ты ездишь с ней в Кур?
— Потому что она мой друг. Но тебе этого не понять.
— …
— Мне тридцать два года. Амрай, я уже не изменюсь. Никогда в жизни я не буду работать. Это подкосило моих родителей. Я не буду это повторять.
— Ты величайший эгоист, таких я еще не встречала.
— А ты самая удивительная из женщин.
— Амброс, я не могу больше. Просто не могу. Уже хотя бы из-за ребенка.
— Что бы это значило?
— Не знаю, каким ты учишь ее вещам, когда таскаешь за собой по городу.
— Так спроси.
— Амброс, детей воспитывают иначе. Только не так.
— Да не воспитываю я ее, черт побери. Я пытаюсь дать ей пример своей жизнью.
— Да, а в результате она пойдет по кривой дорожке за совершенно чужими людьми. Она уже не может отличить чужое от своего.
— Потому что в этом мире нет ничего чужого. Мауди живет доверием к миру. И я хочу сохранить в ней это.
Он встал с постели, скомкал простыню и, шаркая туфлями, удалился в будуар, тесную комнатенку, превращенную в душевую и туалет. Послышался плеск воды. Он вернулся с влажной простынею и накрыл ею Амрай.
— Это тебя охладит. А то с ума можно сойти.
— Я хочу развестись с тобой.
— Знаю.
— Все кончено.
— Все еще и не начато. Я буду любить тебя до последнего часа жизни. Ты это знаешь. И не буду спать ни с одной женщиной, кроме тебя. Это ты тоже знаешь.
Что такое воздушный пешеход?
— Воздушный пешеход — это человек, который слушается только своего сердца.
— А еще?
— Он не послушен никому на свете.
— Правильно, Мауди. А еще?
— Ну… Он делает то, что хочет.
— Да, но это не все.
— Мм…
— Воздушный пешеход никогда, никогда ничего не боится.
— Очень хорошо, Эстер! Воздушный пешеход ничего и никого не боится. Прежде всего — самого себя. И раз он ничего не боится и всегда слушается своего сердца, он может… может… Что?
— Ходить по воздуху!
— Умницы! Вы обе!
Огненно-рыжий уже дряхлеющий «воксхолл-вива» медленно полз вверх по Маттейштрассе. Осень 1978 года. Взвихренный суховеем день под лазурным пергаментом неба с пухлыми, словно закипающими молочной пеной облаками. Амброс Бауэрмайстер, с утра окрыленный чем-то вроде педагогического восторга, забрал с собой Мауди и Эстер, намереваясь совершить, как он выражался, познавательную поездку. Обе восьмилетние девочки сидели за спиной у Амброса и с веселым видом гримасничали. В своих одинаковых, желтых, как крылья бабочки, платьицах, они казались близнецами.
— Вы должны знать, что большинство людей — это те, кто боится самого себя. И от кромешного страха они готовы угождать каждому. Всю свою жизнь. Если же им попадается не трус, человек неробкого десятка, они начинают ненавидеть его.
— Ты не трус.
— Надеюсь, Эстер.
— А дядя Харальд — трус.
— Расскажу вам одну историю. Давным-давно в пойме Рейна жило утиное семейство. Жило и не тужило на бережку озера, возле темной чащи Магдалинина леса. Ни один человек не вторгался во владения уток, и они могли всласть перекрикиваться и миловаться друг с другом. Но однажды случилось несчастье. Рыжий разбойник лис утащил папашу-селезня. От него осталась лишь горстка зеленых переливчатых перьев. Матушка-утка крякала навзрыд. А оба ее сына, которые были еще маленькими, слушая плач матери, не знали, как ее утешить. Оба они надолго запомнили беду. И это сказалось на всей их жизни. Но у каждого на свой лад. Когда же они наконец выросли, оказалось, что братья отличаются друг от друга, как небо и земля. Это было видно уже по их оперению, когда по осени они надевали лучший свой наряд, чтобы понравиться молодым уточкам. Один из них мало заботился о своей внешности. Он был красив. Чего же еще! А другой не просто хотел нравиться каждой утке, он хотел, чтобы его любили все знакомые и родичи. И все прихорашивался и прихорашивался. Чуть не целый день. Но мало того. Ему хотелось еще и угодить каждому. Даже лису. А тот снова в один прекрасный день прокрался к озеру и застал братцев врасплох. Я поговорю с ним, воскликнул тот, что хотел угодить всем. А тем временем другой удирал куда подальше. Дорогой господин Лис, давайте будем друзьями, — сказал молодой селезень, растопырив крылья. Тут рыжий разбойник схватил его за горло и был таков. Знаете, какую ошибку совершил угодник в перьях?
— Хочу фисташкового мороженого!
— Знаете, какую он совершил ошибку?
— Почему он тоже не убежал?
— Совершенно верно, Мауди. Потому что от дикого страха он хотел подластиться.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments