Детство Иисуса - Джозеф Максвелл Кутзее Страница 14

– Вы давеча говорили мне, что благая воля – универсальный бальзам на наши раны, – говорит он Элене. – Но вы разве не скучаете по простому старому физическому прикосновению?

Они в парковой зоне, рядом с полем, на котором идет с десяток футбольных матчей, без всякого порядка. Фиделя и Давида пустили в одну такую игру, хотя они слишком маленькие для нее. Они прилежно носятся с другими игроками, но мяч им никогда не пасуют.

– Любой растящий ребенка не испытывает недостатка в физическом прикосновении, – отвечает Элена.

– Под физическим прикосновением я понимаю другое. Я имею в виду любить и быть любимым. Я имею в виду спать с кем-нибудь по ночам. Не скучаете по такому?

– Скучаю ли? Я не из тех, кто страдает воспоминаниями, Симон. То, о чем вы говорите, кажется очень далеким. А если под сном с кем-то вы подразумеваете секс – еще и странным. Странно о таком беспокоиться.

– Но ведь ничто не делает людей ближе, чем секс. Секс мог бы сделать вас и меня ближе. К примеру.

Элена отворачивается.

– Фиделито! – кричит она и машет. – Иди сюда! Нам пора!

Ему кажется, или щеки у нее вспыхнули?

Что правда, то правда: Элена привлекает его лишь едва. Ему не нравится ее костлявость, ее тяжелая нижняя челюсть и торчащие зубы. Но он мужчина, она – женщина, а дружба детей все равно их связывает. И вот, хоть вежливые отставки следуют одна за другой, он продолжает позволять себе некоторые вольности, вольности, которые, кажется, скорее забавляют ее, нежели злят. Хочешь не хочешь, он постепенно соскальзывает в грезы о том, что какой-нибудь зигзаг удачи приведет Элену в его объятия.

Зигзаг удачи принимает вид отключения электричества. Электричество по городу отключают нередко. Обычно о нем объявляют за сутки и устраивают либо в четных, либо в нечетных квартирах. В Кварталах они случаются в целом здании, по расписанию.

В этот вечер, о котором идет речь, объявления не было, но в дверь стучит Фидель и спрашивает, можно ли ему поделать домашнее задание у них, поскольку в их квартире нет света.

– Вы уже поели? – спрашивает он у мальчика.

Фидель качает головой.

– Давай-ка сбегай к себе, – говорит он. – Скажи своей маме, что я вас приглашаю на ужин.

Ужин, который он им предлагает, – всего лишь хлеб и суп (перловка с тыквой, сваренная с банкой фасоли, – ему еще предстоит найти лавку, торгующую специями), но получается хорошо. Домашнее задание Фиделя вскоре готово. Мальчики усаживаются с иллюстрированными книжками, но тут вдруг, словно срубленный под корень, Фидель засыпает.

– У него так с младенчества, – говорит Элена. – Ничто его не разбудит. Отнесу его домой и уложу. Спасибо вам за ужин.

– Не ходите вы в ту темную квартиру. Оставайтесь на ночь. Фидель может поспать с Давидом. Я на стуле. Я привык.

Это вранье – он не привык спать на стуле и сомневается, что человек способен заснуть на их кухонных стульях с прямой спинкой. Но он не дает Элене возможности отказаться.

– Где ванная, вы знаете. Вот вам полотенце.

Когда он сам отправляется в ванную, она уже лежит в постели, а мальчики спят рядышком. Он заворачивается в лишнее одеяло и выключает свет.

Некоторое время царит тишина. Затем она заговаривает во тьме:

– Если вам неудобно – а я уверена, что так и есть, – я могу подвинуться.

Он ложится к ней в постель. Тихонько, скрытно занимаются они сексом, не забывая, что дети спят на расстоянии вытянутой руки.

Все не то, на что он надеялся. Она не вкладывается в это душой, он это сразу чувствует, а его резерв накопленного желания, как выясняется, – иллюзия.

– Понимаешь, что я имела в виду? – шепчет она, когда все кончено. Она проводит пальцем ему по губам. – Это нас не двигает вперед, правда?

Права ли она? Стоит ли ему принять этот опыт близко к сердцу и попрощаться с сексом, как, похоже, сделала Элена? Быть может. И все-таки даже просто обнимать женщину, пусть она и не ослепительная красавица, – волнующе.

– Не соглашусь, – бормочет он в ответ. – Вообще-то, я считаю, что заблуждаешься. – Он умолкает. – Ты когда-нибудь спрашивала себя, не слишком ли высока цена, которую мы платим за эту новую жизнь, – забвение?

Она не отвечает, но поправляет белье на себе и отворачивается от него.

Хоть они и не живут вместе, после той общей ночи ему нравится думать о себе и Элене как о паре – или как о без пяти минут паре, а значит, их сыновья – братья. Или сводные братья. Они все больше привыкают ужинать вчетвером, на выходных ходят по магазинам или на пикники, или делают вылазки за город. И хотя они с Эленой больше не ночуют вместе, она время от времени, когда мальчиков нет рядом, позволяет ему заниматься с ней любовью. Он начинает привыкать к ее телу, к торчащим бедренным костям и маленьким грудям. Ясно, что у нее к нему почти нет сексуального чувства, но ему нравится думать, что их занятия любовью – терпеливая протяженная реанимация, возвращение к жизни женского тела, которое, считай, умерло – неведомо почему.