Хост пожарче - Мария Назарова Страница 14

В соседнем доме живет моя бабушка, женщина в крайне преклонном возрасте, за которой мама ежедневно ухаживает. Кстати, делает это одна лишь мама. Все остальные дети уже готовящейся помирать старухи лишь ищут повод, как бы побольше отхапать наследство старой женщины. Именно эти люди и стали причиной маминого вспыльчивого настроения. На правах младшей дочери мама особых льгот не имела, и даже более того, не могла добиться элементарной, пусть даже паручасовой помощи в уходе за старушкой от своих «любезных» братьев и еще более «любезных» сестер. Мама, будучи в первую очередь Человеком, держать в себе эмоции не могла, вот и приходилось их на ком-то вымещать. Собственно, этим кем-то на протяжении уже нескольких месяцев являлась я с моим четвероногим Тошиком.

Часы электронного экрана дисплея моего нового айфона 5S, последней на сегодняшний день модели, которую только могла выплюнуть фантазия стивджобовской команды, показывали без десяти минут десять вечера по Омску, то есть почти семь по Москве, что сигнализировало о скором начале онлайн конференции на гугле с генеральным директором лейбла Black Star, от которого я фанатела до глубины души. Мама, уже успокоившись, пила чай на кухне, смотря какой-то сопливый сериальчик по телевизору. Тоша спал за моей спиной на мохнатой подушке. А я вывожу корявое число «15 апреля», тем самым завершая запись в своем Дневнике приключенческой жизни будущего покорителя мира, ну, или просто в личном дневнике, как его приземленно прозвали все подростки мира.

«Скромным быть не в моде» доносили до меня приятные голоса Егора Крида и Ханны, сладко поливающие меня жизнеутверждающими мотивами из моих белых айр педсов. Столь приятный мотив новоиспеченного хита так ласкал мое самолюбие и поднимал самооценку, что в голову невольно закрадывались мысли: «А как бы я исполнила этот трек?!», «Каково же там в Black Star?!» и «Возможно ли вообще туда попасть обычной девчонке, ну, к примеру, мне?!» Раздумья мои были не только плодом подростковой мечтательности, а еще и некой надеждой: вчера на видеочате Пашу оставил всем подписчикам E-mail, для того чтобы талантливые новички могли присылать в лейбл свои демозаписи. Стоит ли говорить, что я воспользовалась его советом в ту же минуту. Нет, ну, а что? Пою я хорошо, запись качественная есть, ну, чем я не вторая Кристина Si?! Увлеченная размышлениями, я вовсе не заметила, что на протяжении последних пяти минут за мной по школьной лестнице гналась изрядно запыхавшаяся Юля.

– Полина! – голосом с явной укоризненной интонацией начала диалог моя лучшая подруга. – Еле догнала! Некогда объяснять, нам налево!

Я смутно оглядела Жарову. Ее растрепанные, наспех расчесанные волосы выглядели так, будто она всю ночь драила подсобные помещения лестничной клетки старого завода. Да и сам образ в целом не отличался особой аккуратностью: рваные синие джинсы – самый запрещенный предмет гардероба для нашей элитной гимназии, потрепанная голубая блузка, купленная, видимо, в последний день распродажи бутика, и без того не отличавшегося особым качеством продаваемой в нем одежды. Единственное, что спасало образ Юли от полного краха, – это идеальная фигура. Жарова была сантиметров на пятнадцать выше меня и обладала, пожалуй, самой красивой грудью в школе – полноценный третий размер, причем это без всяких пуш-апов и прочих женских хитростей. Я же имела всего первый, зато грамотно подобранное нижнее белье позволяло мне носить майки с вырезом, который не могла себя позволить даже моя грудастая подруга. Кстати, по стилю одежды я ее превосходила раз в сто. На мне были приталенное молочное платье тонкой вязки. выписанное из малоизвестного московского шоурума, потертые розовые кеды, купленные месяц назад во время шопинга в Милане, на голове же была заплетена ажурная коса – мое подаражание известной топ-модели Катерине Шаниповой. В общем, я собой гордилась на все сто и была уверена в себе на столько же. Из моих пламенных самолюбований меня вырвала беспокойная Юля, которой просто горело свернуть налево, находясь в двух шагах от кабинета русского языка, где у нас вот-вот должен был начаться урок. Хотя особой логикой Юля и не отличалась, но это наша пробежка была продумана до мелочей. В этом самом левом повороте, куда мы так рьяно торопились, изучал биологию физмат, в котором учился Юра – «предмет обожания» моей знойной подруги. В книге бурного романа отношений молодых людей не было даже элементарного диалога. Я сомневаюсь, что он даже имя-то ее знал. Однако знакомиться первой Юля наотрез отказывалась, аргументируя тем, что наши ежедневные дефиле мимо его кабинета таки заставят Юлькиного накачанного ботаника в неизменно красном мешковатом свитере обратить внимание на нее, такую обворожительную.

– Куда ты пялишься, дура! Вот он! Ммм… черт… ну, хоть бы голову повернул… – приходилось мне выслушивать завывания под правым ухом. На что я, театрально закатив глаза, ответила свое коронное:

– Ты опять? Может, все-таки на урок?

Урок русского языка особой яркостью не отличался, и делать пометки в личный дневник на предмете, по которому мне уже в конце года сдавать ЕГЭ, было бы жестом крайней степени идиотизма, который, к счастью, мне присущ не был. Так что, благополучно законспектировав лекции нашей классной, кстати, единственной нормальной училки в школе, мы отправились в местный театр абсурда с религиозным уклоном – на урок биологии.

Здесь меня в царственном одиночестве ждала первая парта. Весь класс, осознавая возможность втихаря позалипать в айфоны, старался уйти подальше. Однако я всегда шла к определенному месту. Оно толстым слоем обувного клея (или какой там самый прочный?) приклеилось к «сдающей ЕГЭ по биологии» мне. И хотя егэшные бланки с ужасающими вопросами по млекопитающим я видела только в кошмарных снах, а в жизни столкнуться с ними не решилась бы ни за какие богатства, всё мое окружение напрочь было уверено в обратном. Этот кошмар мерзкой жвачкой прилип ко мне еще в пятом классе, когда я во имя избежания тройки за четверть наобещала биологичке впредь отдельно учить ее предмет и даже поклялась выбрать его сдавать в формате ЕГЭ. Сейчас я с ужасом проклинаю этот день и думаю: лучше было бы походить недельку – другую к ней на пересдачу, добросовестно доучив непонятые темы, чем столько времени терпеть особое внимание к своей «крайне интересующейся предметом» персоне.

Перемена пролетела, словно ее и не было – в одно ухо меня грузила Юля рассказами о знойном теле Юры, которое каждый день манило ее сквозь его «облегающий мужественные мышцы свитер» и каждую ночь грело в сладких (сопливых!) снах, а второе звенело рассказами биологички о предстоящих уже через два месяца экзаменах. Причем обе дамы были уверены, что их рассказы непременно меня интересуют, и даже более того, являются центром моей вселенной и постоянным объектом для раздумья. Сама я, чтобы хоть как-то отвлечься от их словесной чепухи, рассматривала сетчатую юбку моей когда-то бывшей подруги, а теперь соперницы номер один – Лизы Расколовой. Как бы то ни было странно, но нашей дружбе завидовало полкласса, и мы сами дорожили ей как зеницей ока ровно до того момента, как Лизу поглотил приторный мир взрослых развлечений. В тот день я засекла ее в кабинке туалета с красавцем нашего класса Тарасом за очень и очень непристойным занятием, но дружеские чары победили мое пренебрежение и, переборов отвращение, я постаралась смириться и сделать все, чтобы мы и дальше могли оставаться подругами, не вспоминая о произошедшем казусе. Однако я и дальше ещё несколько раз продолжала оставаться случайной свидетельницей страстных свиданий в туалете Лизы не только с её любимым молодым человеком Тарасом, но и Денисом из параллельного класса, или, как мы его называем – Бочкой, и его другом, и другом его друга, и другом последнего, и приятелем третьего с конца. И я более не могла списывать легкомысленное поведение Лизы на оправдывающую вспышку любви, ибо пространство под ее юбкой подвергалось изучению до бесконечности многими. Такое поведение никак не сочеталось с моими моральными устоями, и дружба затрещала по всем швам.