Портрет в сиреневых тонах и другие истории - Елена Ронина Страница 14

– Ну вы, конечно, знаете это полотно. Оно очень известное. – И делала огромные глаза: – Что, даже о нем не слышали? Надо же, как странно… А на Модильяни вы уже были? Безусловно, Антонова могла себе позволить сделать к юбилею такой подарок!

– Леночка, ты не знаешь, про кого это она? Она вообще-то экскурсию ведет, или что? – шептал мне мой муж.

– Сереж, за ней прямо не уследишь, – шептала я в ответ. – Думаю, она имеет в виду директора нашего Пушкинского музея. И вроде сейчас в Москве выставка этого самого Модильяни проходит. – Я напрягалась изо всех сил, пытаясь уследить заходом мыслей нашей агрессивной девицы.

– А зачем она нам про это рассказывает? – муж искренне удивлялся.

Вот действительно – зачем? То, что она умная, можно же и так понять, все-таки в музее работает, наверное, туда дур не берут. Но зачем все время пытаться нас выставить дурнее себя? Сначала я лихорадочно пыталась соответствовать разговорам про Антонову и Модильяни. А потом решила: с какой стати-то? Не она же мне восемьсот рублей платит, а я ей. И на следующий вопрос о картине «Грачи прилетели» «Вам, конечно, известна рука этого мастера?» я нагло ответила: «Неизвестна!» – «Вы не знаете Саврасова?!» – «А давайте, мы будем просто слушать, а не сдавать экзамен на тему экспонатов Русского музея», – достаточно жестко отрезала я.

Девица, кстати, сразу же пришла в себя, даже как-то немного испугалась, может, струхнула из-за своих восьмиста рублей. Но потом бойко шла от картины к картине, все подробно рассказывая. Но без зачарованного восторга. Мы тоже полного удовлетворения не получили и поклялись друг другу больше экскурсовода в Русском музее не брать.

А ведь девица своего добилась. И нам настроение подпортила, и ожидаемого удовольствия от музея мы не получили. А вроде и профессионал, и рассказывала про все интересно. Но – стерва! И хоть и молодая, но уже психолог и уже умеет людьми манипулировать: и увести их от искусства подальше, и пробудить в них не лучшие душевные качества.

Но это было из серии личных антипатий – ей просто не понравились мы, или я, или наши отношения между собой, или мой вечно торгующийся муж. А есть такие, которые в принципе не любят туристов. Вот противно этим экскурсоводам нас по городу водить. Вот почему они тут вкалывают, по холодным улицам бегают, а мы, видишь ли, в отпуск приехали?! Видишь ли, мы отдыхаем за границами! И они свои экскурсии в нас словно выплевывают или рассказывают так, будто делают нам огромное одолжение, от чего тоже осадок остается. В людях много злости. Люди порой не любят других людей. Среди экскурсоводов таких, к сожалению, хватает. Им завидно, что мы вот стоим, ничего не делаем и экскурсию слушаем. А они в это время надрываются. А они, может, тоже хотят просто послушать. Или им противно, или просто жалко делиться информацией? Такие тоже есть. Вот посмотрела экскурсовод на меня, всю такую отдыхающую и расслабленную, и подумала: «Этой вот ни за что и ничего не расскажу! Ну хорошо, расскажу, но только то, что в любом учебнике прочитать самому можно!»

Следующая категория – это те гиды, которые про историю все знают, и за людей от души переживают, а вот работу свою не любят. Вот тарабанят они быстро-быстро и про крестовые походы, и про то, кто и что в каком веке построил. И так все это бездушно, и так все это механически. Я лично отключаюсь уже на втором предложении. И мне кажется, все остальные тоже. Слушать этот монотонный диалог из чисел, цифр и размеров ну нет никакой возможности.

Я заканчивала школу с преподаванием ряда предметов на немецком языке. И после 9-го класса у нас была практика в Интуристе. Нас прикрепляли по двое к какой-нибудь немецкой группе, и мы целую неделю с этой группой носились. Конечно, в сопровождении экскурсовода. Правда, нам давали самостоятельные мелкие поручения. Например, кому-то из группы показать московское метро или в ГУМ сводить. Я, как всегда, работала в паре с моей подружкой Наташкой Зверевой, куда ж мы друг без друга. А вот экскурсоводы попадались всегда разные. Несколько было очень колоритных. Вот одна была как раз из данной категории, которая и про историю все понимает, и к людям хорошо относится, а вот работу свою ну просто не переносит. Или она от нее уже угорела за огромное количество проработанных лет. Ну это судя по внешнему виду. Прибегала она вечно в последний момент. Когда уже вся группа сидела в автобусе. Вся запыхавшись, с набитыми продуктами сумками, она плюхалась на переднее сидение и сразу начинала нам со Зверевой жаловаться на свою собачью жизнь. Жаловаться долго ей совесть не позволяла, потому что мы постоянно проезжали какие-то исторические места, про которые она не могла не рассказать иностранным туристам. Рассказывала она очень быстро, скороговоркой, чтобы успеть впихнуть в иностранцев побольше информации. В итоге проглатывала слова, ничего не успевала, злилась на шофера за то, что он быстро едет, на туристов, что они плохо слушают. И было понятно, что в голове у нее не экскурсия, а что бы из купленных продуктов на ужин приготовить. А это со стороны так заметно, что и всем становилось сразу неинтересно. Я сидела сзади нее и думала, ну зачем она так много говорит, ну кому это надо? Ты выбери какую-нибудь одну историю и ее расскажи, но с подробностями, чтобы интересно было. А другой группе другую историю придумай. Так и сама от однообразия не устанешь, и людей, глядишь, заинтересуешь! Но нет, она захлебывалась, заикалась, потом расстраивалась, обижалась, как ребенок, и вообще бросала с расстройства микрофон. Африканские страсти! Но о том, что она людей любила, я сделала вывод из того, что все-таки ведь хотелось ей как-то им донести информацию про нашу Москву родную, столицу красивую. И мы с Наташкой ей небезразличны были.

– Девчонки, я завтра попозже, в квартире прибраться надо. А завтрак на меня тоже рассчитан. Что добру пропадать? Там порции нормальные. Вам одной порции вполне на двоих хватит. Так что вы к восьми к гостинице подъезжайте. А я к половине десятого. Ну если хотите, конечно!

Первый вопрос, почему она нам с Наташкой это предложила? Неужели у нас такой голодный вид был? Вопрос второй, почему мы согласились? Нас дома кормили хорошо, наши папы занимали приличные должности и пользовались всякими благами, включая и продуктовые. Однако же мы, искательницы приключений, поперлись с утра пораньше искать на другом конце Москвы гостиницу «Останкино». Причем не позавтракав. Мы же есть ехали. Вся абсурдность ситуации нам стала ясна, когда нас швейцар не пропустил в отель.

– Вам, девочки, чего надо? – строго спросил он. И что нам было отвечать? «Нам бы туту вас поесть»? Есть как-то сразу расхотелось. Мы уже проклинали сердобольную экскурсоводшу и собственную жадность. Но тут нас заметил иностранец из нашей группы, проходивший мимо. Сразу заговорил с нами, что-то на пальцах объяснил швейцару, и нас пропустили. Следующим неприятным моментом было то, что, естественно, вся еда была рассчитана на определенное количество лиц и, стало быть, на определенное количество мест. То есть нужно было искать стул. Потом всем подвигаться. И как нам было пить из одной чашки? Позор, короче. Тот самый сердобольный иностранец отдал мне свою тарелку каши. Ну, понятное дело, девочки пришли поесть. Уж что достанется. Ну, хоть чаю по полкружки. И уйти вроде стыдно, уже и разговор какой-то с группой завязался, и что мы тут сидим на одном стуле, тоже непонятно. Все уже начали предлагать нам то, что они не съели. В начале десятого, слава богу, примчалась наша тетка. Как всегда, вся взмыленная: