Финское солнце - Ильдар Абузяров Страница 14

Цветы у Ювенале водятся на любой вкус, цвет и запах. Фиалка узамбарская, пуансетия, золотоус… Цветы счастья, вдохновения, надежды и здоровья: бегония, гиацинт, лаванда и алоэ…

И даже по бревенчатым стенам ее дома свисают вьющиеся древесные и травянистые: древогубцы плетевидный и лазающий, жимолость сизая, хмель обыкновенный. А еще луносемянник даурский, виноград амурский и кирказон маньчжурский.

А в комнате у нее среди кашпо и навесных стеллажей с цветами красуется плакат, изображающий древо мира. То ли разлапистую липу из «Липовой аллеи», то ли могучий дуб из парка «Дубки», а возможно, и мохнатую ель из «Елового сквера». Словом, древо, в ветвях, корнях и листьях которого ведут хоровод добрые духи и злые дэвы. Глядя на него, Ювенале и выращивает свои цветы: хризантемы девичьи, эрики румяные, виноград пятилисточковый и актинидии многобрачные.

3

Однажды я поинтересовался у Ювенале, откуда такая любовь ко всему живому, к человеку и природе? И она ответила, что все дело в растениях, которые она разводит.

«В своем садике, – ответила она, – среди моих цветов я ощущаю себя всемогущей феей, которая может дать жизнь или смерть, может позаботиться, а может погубить. Если относиться к магии как к игре в детском саду с самим собой, то мир вокруг становится похож на стол с пластилином и красками. Бери и делай что хочешь, потом раскрашивай в любой цвет. Играя, я ощущаю, как сила природы вокруг меня – под руками в растениях, под босыми ногами в почве, – соединяется с моими собственными силами. Я чувствую, что могу сделать всё. Всё, что мне заблагорассудится».

Здесь надо сказать, что по дому и зимнему саду Ювенале все время ходила босиком, в просторном уютном платье-колокольчике на тоненьких стебельках-бретельках. Или в халате с крупными яркими цветами. Умеет Ювенале простотой в обиходе и общении расположить к себе гостя и разговорить собеседника. Ну, скажите, разве это не самая настоящая магия?

Домик у Ювенале двухэтажный, с широким и длинным балконом. Весь второй этаж отведен под домашних, то есть под цветы и другие растения. На обширном застекленном балконе, соединенном с маленькой комнатой, расположен миниатюрный зимний садик. Стоило кому-либо переступить порог дома Ювенале, как он тут же подпадал под цветочное обаяние и в конце концов бывал зачарован нежными силами хозяйки. «Магический сад – вовсе не мистика, – поясняла Ювенале. – Но назначение его не утилитарно, не приземленно. – Своими ароматами он наполняет усталого новыми силами, а страждущего отвлекает от страданий. А еще он обеспечивает постоянное пополнение запаса свежих и сухих трав, сборов пряностей и лекарств: мяты перечной, любистка обыкновенного, зверобоя продырявленного. А еще мелиссы и базилика, чабреца и чистотела, ажгона и жмыха, ясменника душистого и лепехи…»

4

Думаю, каждый путник встречал такую как Ювенале, и хотелось ему остаться в зеленом уголке, побыть наедине со своими мыслями-растениями, подольше пообщаться с цветами или самой прекрасной Ювенале. Всё в этом доме пело и дышало нежностью. Ноготки пестрые, бархатцы отклоненные, циннии изящные и еще эшшольции калиф.

Приходили к Ювенале рыбак Вялле с охотником Ласле, когда они еще охотились не только на рыб и зверей, но и на женщин. Приходил и Вессо Хаппонен, сомневающийся, а не любят ли его женщины лишь за деньги, и клерк Суло – просить антистрессовый цветок яппи. А Суммо Хаппонен, начальник Суло, просил цветок богатства, чтобы стать точно таким же могущественным, как его старший брат, или хотя бы таким же удачливым, как Хаппонен-средний. Подсидеть, но не поседеть. Приходил и Кистти, чтобы рисовать Ювенале в ее «итальянском целебном садике», а на самом деле – за цветком вдохновения. И даже садовод Кустаа приходил к Ювенале будто бы за рассадой слабо-глянцевых белых баклажанов, но на самом деле – свататься.

И каждый старался прийти в дом-сад не с пустыми руками, а с тем, что способен был принести из съестного. Ювенале ставила больший самовар и где-то ближе к вечеру сама выносила его в зимний сад. Тогда все принимались пить чай с булочками с маком, рогаликами с кунжутом или коврижками с корицей.

Но Кустаа в отличие от Пекки коврижки и плюшки не интересовали. Кустаа давно мечтал объединить зимний сад Ювенале со своим летним палисадником и огородом. И чтобы Ювенале ухаживала за кустиками и грядками его томатов, огурцов и лука-порея. Мол, она с ее талантами сможет вырастить самые большие помидоры и самый ранний виноград. Наивный человек. Впрочем, что с него возьмешь, с увальня деревенского?

И всем Ювенале давала еще и цветок любви. Кроме Кустаа, конечно. И у всех спрашивала: как там Рокси? Чем сейчас занят, что делает? И почему не заходит?

С Рокси Ювенале познакомилась в одном из учреждений, работающих с несовершеннолетними преступниками. В обязанности учреждения входило определять неблагополучных подростков и изымать их из семей ради лучшей доли. С тех пор Ювенале не спускала с Рокси глаз.

5

– А что Ювенале делает в нашем городе? – спрашивал себя и своих собутыльников Алко Залпоннен, когда они собирались в «Спасательной шлюпке» по вечерам. – Чего она здесь забыла?

– Ясно, чего. Приехала работать социальным работником в реабилитационный центр «Обиженные дети» и вести работу с несчастными неполными семьями.

– А почему она выбрала именно наш город? – скрипел зубами Цикариес.

– Потому что в нашем городе творится что-то неладное, что-то нечистое, – напоминал, кашляя, общеизвестную истину Осмо.

– Вот именно: что-то нечистое, – буркал писатель Оверьмне, глядя в свой мутный стакан. – Дело ясное, что дело мутное. Хотя, с другой стороны, дети – цветы нашей жизни.

– А вот Отто Вейнингер, – в пику писателю вставил философскую сентенцию местный философ Аско, – утверждал, что женщина как биологический вид гораздо ближе к цветам, чем к людям.

– А чем она зарабатывает на жизнь? – вопрошал Суло. – На сушки и пряники? Ведь в реабилитационном центре платят мало. И это не говоря уже про неполные семьи, с которыми одна морока, а прибыли никакой.

– Она продает цветы через фирму «Роза мира» и доставляет их через «Цветочную почту», – ответил за Ювенале старый Маркку.

– Что-то не нравится мне эта Ювенале! – возмущался студент-нигилист Антти. – Вместо того чтобы вести настоящую борьбу, она пудрит всем мозги и пытается улучшить мир с помощью цветов!

– Да… Не буду я больше ходить к ней на вечера, – соглашался Пентти. – Слишком много чести для цветочницы.

Но и Антти, и Пентти, как и многие другие, продолжали ходить в воскресный кружок Ювенале. Они, как и все в последнее время, предпочитали вместо кафе «Спасательная шлюпка» и клуба «Олимп блаженства» посещать ее тихий альпинарий.

Я тоже порой захаживал к ней на домашний кружок, и каждый раз мне наливали полную кружку чая с лимоном, вишней или смородиной, и каждый раз меня поражала царившая там теплая и доброжелательная атмосфера. Будто цветы в этом доме источали не обычный, а магический аромат и околдовывали всех. Позже я стал понимать, что все, кто приходит к Ювенале, тайно в нее влюблены.