Плененная королева - Элисон Уэйр Страница 14

Стоял май и дворцовые сады цвели, когда Генрих Сын Императрицы гордо въехал в Пуатье, чтобы предъявить свои права на невесту. О его приезде Алиенору оповестили заранее, и теперь она ждала вместе со своими самыми важными вассалами, чтобы приветствовать его в главной зале дворца, великолепном арочном зале Потерянных шагов – название, под которым он был известен в народе, потому что имел такую большую длину, а сводчатый потолок находился так высоко, что звук шагов практически не был слышен.

Алиенора знала, что выглядит наилучшим образом: на ней был ярко-синий, до пола блио из тончайшего шелка, украшенный золотыми геральдическими лилиями; платье было скроено и подпоясано так, чтобы подчеркнуть каждый соблазнительный изгиб ее роскошной фигуры. Поверх платья она надела сверкающую золотистую мантию без рукавов, отороченную изящной вышивкой. Золотые браслеты украшали запястья, с мочек ушей свисали серьги, сверкающие драгоценными камнями. А еще, бросая вызов традиции, которая обязывала дам носить чепцы, скрывающие волосы, Алиенора надела на голову венчик чеканного золота с жемчужинами и крохотными рубинами, и ее медные волосы свободно ниспадали на плечи и спину. Глаза герцогини горели от возбуждения, рот был приоткрыт в предвкушении… Брак, о котором она мечтала, брак, чреватый многообещающими, бесконечными возможностями, должен вскоре воплотиться в жизнь. И грядущий вечер она проведет с Генри. Наконец-то! Тело Алиеноры торжествовало при мысли об этом.

И вот Генрих появился, с торжественной улыбкой на лице, уверенным шагом вошел в зал, облаченный в обычную для верховой езды одежду. Алиенора уже знала, что мода на богатые одеяния прошла мимо него. Все существо ее наполнилось радостью при виде возлюбленного. Она навсегда запомнит это мгновение как одно из самых счастливых в жизни.

– Моя госпожа! – Генрих вежливо поклонился, быстрым шагом подойдя к возвышению, запрыгнул по ступенькам наверх.

Алиенора тут же поднялась с трона. Он взял ее руки в свои, и от этого прикосновения кровь герцогини закипела. Недели, прошедшие после их тайного свидания в Париже, превращались в месяцы, и Алиеноре начало казаться, что она преувеличивает степень взаимного притяжения между ними, что все это обернется иллюзией. Конечно, подобное никто не принимал в расчет, когда браки заключались из политических соображений, а необходимость заключения этого союза была неоспорима, независимо от того, что оба они чувствовали. Но, познав в объятиях Генриха такую страсть и наслаждение, о каких она и не подозревала, Алиенора теперь думала, что умрет, если лишится его любви. Но опасения ее сразу развеялись. В страстном взгляде и твердой, властной хватке пальцев Генри было все то, о чем она тосковала.

– Я должен извиниться за опоздание, – сказал Генрих, когда Алиенора жестом пригласила его сесть рядом с ней: для будущего герцога уже был подготовлен новый трон. – Из Англии прибыла делегация знати, меня настоятельно просили не откладывать и как можно скорее заявить мои претензии на трон. Мои сторонники в Англии теряют терпение. Пришлось отправить послание, в котором я прошу их потерпеть еще немного. Сейчас меня ждут дела более важные. – Он улыбнулся ей. – Вы потрудились на славу! Я и не предполагал, что мы сможем пожениться так быстро.

– Людовик оказался сговорчивее, чем я ожидала, – ответила Алиенора, пожирая его глазами.

– Полагаю, от его сговорчивости не останется и следа, когда он узнает, чту мы задумали! – рассмеялся Генри. – Но для нас это не преграда.

– А сейчас мои вассалы ждут, когда я представлю их тебе. – Алиенора подала знак своим подданным, которые начали по одному подходить к возвышению.

Приближаясь, они с опаской оглядывали молодого герцога Нормандского. Первыми среди них был Гуго, граф де Шательро, и Рауль де Фай – братья ее матери. Гуго – серьезный и заикающийся, и более молодой Рауль – остроумный и готовый очаровать нового сеньора. Потом подошел восемнадцатилетний красавец Гильом Тайлефер, граф Ангулемский, горевший желанием показать себя нужным в решении государственных дел. Следом шел владетель Тайбура, преданный и благородный Жоффруа де Ранкон, которому Алиенора давно простила безрассудные, но совершенные из лучших побуждений поступки во время Крестового похода. Тогда по его вине погибли семь тысяч воинов, и Жоффруа впал в немилость короля Людовика, который отправил его домой. Генриху было известно об этом, и он смерил почтительно поклонившегося Жоффруа настороженным взглядом.

Но настороженность Генриха сменилась озабоченностью, когда перед ним опустились на колени смуглокожие и черноволосые Гуго де Лузиньян и Ги Туарский, два самых беспокойных из вассалов Алиеноры: одной скандальной репутации этих двоих было достаточно для того, чтобы рука их сеньора потянулась к мечу. Но сегодня они были тише воды ниже травы, соблюдая в присутствии герцогини придворный этикет. Однако Алиенора знала, что верность Гуго и Ги не шла дальше слов, а их преданность закончилась бы ровно в тот момент, когда стала бы препятствием к получению ими какого-нибудь вожделенного замка или территории. Судя по выражению лица Генриха, который попросил Гуго и Ги подняться с колен и предаться вместе со всеми веселью, он не нуждался в предупреждениях о вероломстве этих людей.

Последним – но не последним по своей знатности или важности – подошел верный Сальдебрейль де Санзе, коннетабль Аквитании, которого герцогиня назначила своим сенешалем в благодарность за преданность и верную службу. Генрих улыбнулся этому доброму человеку и дружески похлопал по плечу, когда тот склонился для получения приветственного поцелуя.

Алиенора радовалась, видя, что Генрих идеально играет свою роль, старается вовсю, чтобы завоевать расположение ее вассалов, подчеркивая мудрость и опыт одного, отмечая доблесть на поле боя или рыцарских турнирах другого. Алиенору удивляла такая осведомленность Генри относительно ее вассалов. Он немало потрудился над тем, чтобы быть принятым здесь. И большинство из местной знати реагировали как подобает, произнося правильные слова. Начало было многообещающим.

Позднее, когда последний из вассалов вернулся на свое место и подали вино, Алиенора повела Генри и придворных в сад, где можно было расслабиться в тени яблонь и персиков. Знать, разместившись на земляных скамьях, принялась разговаривать о политике и военных действиях, молодые кавалеры присоединились к дамам герцогини и пели им песни, глаза их горели в предвкушении благосклонности, которая будет оказана им позднее, когда все скрывающая бархатная длань ночи ляжет на землю.

Генрих прошел с Алиенорой на поросший цветами лужок, окруженный невысокой живой изгородью.

– Скажи мне, ты тоскуешь по королевскому титулу? – спросил он, беря ее за руку.

– Нет нужды спрашивать, – заглянув ему в глаза, ответила Алиенора. – То, чем я владею сейчас, вполне компенсирует потерю.

– Я возмещу тебе утраченное тысячекратно, – пообещал Генри. – Я сделаю тебя королевой Англии, величайшей из королев, каких знала эта забытая Богом земля. Клянусь тебе. А потом сделаю тебя сюзереном половины Европы!

– Я целиком полагаюсь на тебя. – У Алиеноры дыхание перехватило от этого имперского видения. Она наслаждалась перспективой великого будущего, когда все ее надежды и амбиции с Божьей помощью будут удовлетворены.