Декоратор. Книга вещности - Тургрим Эгген Страница 14

Из четырёх колонок осталось три. И лишь одна — вот чёрт! — элегантный стеклянный шкаф Poggenpohl. Кофеварка и плита оказались разной ширины, приходится встраивать их в разные шкафы. Тот, что пошире, я придвигаю вплотную к холодильнику, пусть стоят рядышком с плитой и похваляются друг перед другом совершенными формами — есть, правда, опасение, что холодильник на это не подпишется. Кстати, будь они одной высоты, станет ещё лучше. Появится симпатичная асимметрия. В противоположном углу, у окна, я рисую высокий стеклянный сорокасантиметровый шкаф, а рядом той же ширины шкаф с серыми панелями, куда встраивается кофеварка. Удачное местечко для неё, подле окна, где следовало бы стоять столу.

Остальное — рабочая поверхность. Блестяще. Теперь считаем. С учётом угла столешницы выходит четыре сорок. Если б можно было закрыть её одной изогнутой гранитной плитой — сто восемьдесят сантиметров в ширину, триста двадцать в длину и толщиной сантиметров шесть, вот это было бы стильно! Это даже не вопрос денег, как её сюда затащишь? Наверняка растрескается. Но вот это было бы, как говорится, круто!

Особенно если бы здоровенная гранитная плита казалась парящей в воздухе. Ergo: никаких ножек. Подвесить всё это нелегко, конечно, но стены капитальные, толстые. Когда дом строили, до «декоративных» перегородок ещё не додумались. И нам не нужна тут камера хранения. Достаточно миниатюрных шкафчиков, вольготно висящих в сорока сантиметрах над полом. Который, хочется верить, с божьей помощью также хорошо сохранился под нынешним кухонным сооружением, как и в остальной квартире, так что всего забот будет — перекрасить стены. И поднять трубы и разводки, спрятав их за ящики. Мы с Катрине оба высокие, значит, столешницу сделаем на «скандинавской» высоте — метр. У скандинавов часто возникают проблемы с позвоночником, если они готовят на столах, созданных для... чуть было не сказал «чернозадых».

Вот незадача — забыл посудомойку! Сказывается малый практический опыт хозяйничанья на кухне. Конечно, можно бы выкинуть ту машинку, что у нас есть — с вмятиной на фронтоне! — и купить настольную, но они: а) невместительные и б) съедают часть рабочего стола. А я, считайте меня хоть жлобом, готов биться за каждую пядь столешницы. Так, но у нас ведь есть ещё одна проблема. Газ. Вечный источник фрустрации. Имея один из богатейших в мире запасов газа, Норвегия не в силах найти в себе мужества подвести его к домам граждан. Газ приходится покупать в баллонах, не извольте сомневаться, что доставка на дом исключается. Баллоны бывают даже нормального вида, но в первый же обмен вы гарантировано получите изделие кислотно-оранжевого цвета с пятнами не пойми чего. Значит, надо убрать баллоны с глаз. В принципе я не люблю прятать вещи, но теперь рисую шкаф под два (плюс запасной) газовых баллона. Если всунуть по диагонали, шестидесяти сантиметров должно хватить.

Вот тебе на: нарисовались два шестидесятисантиметровых шкафа, которые, увы, должны стоять на ножках или цоколе. Из-за своего веса. Но тем самым появилась две реальные точки опоры для гранитной плиты, теперь она вправду может парить. Эврика!

Осталось расписать подробности. И постараться свести к минимуму число фальш-фасадов. Оказывается, я смогу обойтись вообще без них. Если поставлю сервант в угол. О чём я не переставал думать с тех самых пор, как в «Теме интерьера» увидел занятный полукруглый сервант. В нём размещаем хайтековский ручной комбайн в исполнении Филиппа Старка под названием «Allegra». Дабы не прикрывать лоток с фритюрницей (от Gaggenau) фальш-панелью, надо привесить в этом месте шкафчик. Почему бы не поставить туда мусорное ведро?

Полный порядок. По длинной стене поместились газовая плита, две индукционные конфорки, гриль и фритюрница, да ещё осталось много места. Короткую сторону занимают соты из шкафов красивого серого цвета, но угол я пока оставляю пустым. Здесь можно сочинить что-нибудь интересное из стеклянных полок и подсветки. В завершение я рисую виденную мной однажды вытяжку, это простая графитовая пирамида цвета антрацита. Воздействие пирамиды! Вот что приличествует загадочному и обворожительному имени — Küppersbusch!

Когда я заканчиваю с планировкой и берусь рисовать панорамный вид, на часах уже три ночи. Я как бы смотрю на комнату из оконного проёма. Сильное впечатление. Будто бы кухню в старинном барском доме заполонила модернистская скульптура. Серо-стальная инсталляция. Не многовато ли стали? По-моему, нет. Но от моей первоначальной идеи — зашить стену за столешницей панелями из нержавейки — придётся отказаться. Не в пользу плитки, увольте! А что если — я даже хмыкаю от неожиданности — поискать дубовые доски, повторяющие рисунок на паркете? Да, это, конечно, пресловутое гладкое дерево, но в непривычном использовании, не как фасад или столешница, а как фон, задник. Пятьдесят сантиметров вертикального паркета из досок толщиной в пять сантиметров, но различной длины. Хотя одна стальная панель остаётся, за плитой, где брызжет жир. Я рисую её как верхнюю треть воображаемого круга, нужна контрастная форма.

Теперь всё правильно. Я превратил прозаичную кухню в, не побоюсь этого слова, гастрономическую лабораторию, никак не меньше. В ней есть какая-то потусторонняя логика медицинской этики. Мне сразу видится ряд наточенных ножей фирмы Global, ведущих на своей магнитной держалке неспешный профессиональный консилиум на фоне забитого комка перьев с тощей шеей, который лежит, зияя всеми своими дырками, и ждёт решения собственной участи: нарежут его кусками или нашпигуют, зашьют и потушат. То, что в глянцевых изданиях именуют «пиршественной радостью», на мой взгляд, сродни вскрытию. Наверно, поэтому я и не готовлю.

В процессе работы неожиданно возникло нечто новое, возможно, сулящее дивиденды. У меня созрела идея разработать собственную кухню. Кухню Люнде. Буду потихоньку рисовать её. Кухня без прямых углов. Но это другой проект. А наша кухня готова.

До постели я добираюсь лишь к половине шестого утра. Привычная к этому Катрине лишь переворачивается на другой бок, когда я заползаю на футон.

Перед сном я ещё посидел с калькулятором. Двести двадцать тысяч, минус скидка, но плюс установка и ещё освещение. Похоже, дорогой заказ пришёлся бы как никогда кстати.

Телефон я недолюбливаю. Разговаривая, ты не видишь ни лица собеседника, ни как он держится, не знаешь, как он сейчас одет и в каком расположении духа пребывает. В телефонных переговорах я вечно балансирую на грани фола. Катрине в командировке. Я проспал часов пять, и больше всего мне хочется отослать звонящего.

— Сигбьёрн, — бурчу я.

— Сигбьёрн Люнде?

— Да.

— Здравствуйте. Хорошо, что я напал на вас. Меня зовут Карл-Йорген Йэвер. Ваш телефон мне дал Том Эрик Сандосен. Вы его помните?

Забудешь такое, как же. Один из скучнейших в моей жизни заказов — отделка холостяцкого двухкомнатного гнёздышка для биржевого маклера годков двадцати пяти. Британцы называют это a fuck pad — коврик для бабоукладчика. Кожа, сталь и фаллические символы по всем стенам. Анекдотических размеров стереосистема, угробившая весь проект. Но такая у меня профессия: праздники и пряники не каждый день.