Учитель-психопат - Евгений Свинаренко Страница 14

В город приехал столичный зоопарк.

Зверинец расположился на центральной площади. Большие клетки-прицепы были выставлены так, что не позволяли не купившим билет даже краем глаза взглянуть на животных. У входа в круг клеток стояли два охранника кавказской национальности и билетерша.

Взрослые посетители отдыхали от изнурительной трудовой недели, а их маленькие чада от стресса, как-никак новый учебный год начался.

Готов купил сладкой ваты, билет и спросил у билетерши:

— Чего так дорого?

— Рыночная экономика, — иронизировала она.

— Прахады, дарагой, нэ задэрживай очередь, — сказал охранник-кавказец.

Внутри оказалось многолюдно. Кто-то фотографировался на фоне животных, кто-то объяснял своему ребенку, что вот именно эта зверушка живет на реке Лимпопо. Двое хорошо одетых мужчин важно манипулировали друг перед другом эрудицией на предмет того, чем питаются те или иные животные, какой температурный режим им необходим и где всю эту божью тварь содержат зимой.

— Мама, мам, смотри, лисичка, — раздался детский голос.

— Это не лисичка, это рысь, — ответили ему.

Готов начал обход по часовой стрелке. В первых клетках сидели волки. Одни больше любой собаки, другие приземистые. Дальше — спящая львица и бодрствующий лев. В следующей клетке взад-вперед ходила красивая пума и изредка рычала.

Готов поморщился: как же здесь воняет, жалко зверушек, холодно им, наверно. Россия не Африка, не Лимпопо. Здесь у зверей, как у людей, интересы шкурные: выжить, не замерзнуть, обмануть, украсть. Только у кого? Или, как медведь, за лето отожраться и спать всю зиму. Вон, гепард мечется. Понимаю, сто десять километров в час в четырех квадратных метрах не развить… Благородная животина. А теперь раб, тухлятину жрать приходится. А если бы меня вот так в клетку? Бр-р-р… даже думать не хочу. Нет, я все ж таки без быта не могу… теплый сортир с газетой, горячая вода, телевизор…

Смачно хрюкала кабаниха с маленькими поросятами. Сонный гималайский медведь сидел без движения. Енот что-то грыз в своем заточении. Пронзительно вереща, наблюдал за шумной детворой павлин.

В следующей клетке животных не было, если не называть животным человека, подметающего в ней. Надпись на табличке гласила: «Дикобраз».

— Скажите, пожалуйста, — крикнул Готов подметающему человеку, — дикобраз — это Вы?

— Что, читать не умеешь? — усмехнулся тот.

— Странно…

— Не похож?

— Вроде, не очень, хотя какое-то сходство все же есть.

Улыбнувшись, человек в клетке сказал:

— Ты сейчас не уходи, слона приведут.

— Спасибо за информацию, — ответил Готов и побрел дальше.

Пройдя мимо рыси, разных видов орлов, антилоп и горных коз, учитель добрался до последней серии живых экспонатов — обезьян.

Неугомонные макаки лазали по сетке рабица, горилла ловила блох в шерсти у детеныша, самец шимпанзе положил лапу на лоб и напоминал «мыслителя». Готов помахал руками, привлекая внимание примата.

— Эге-гей, обезьян, — высунул язык учитель, — у-у, у-у.

Готов состроил характерную гримасу и запрыгал, изображая примата. Удивленная толпа отвлеклась от просмотра заезжей живности и сосредоточила внимание на учителе.

Готов вошел в раж: колотил себя кулаками по груди, что правильнее было адресовать горилле, бегал на четырех конечностях и ухал.

Дети смеялись, взрослые крутили пальцем у виска, а шимпанзе взвизгнул и заметался по клетке, радостный оттого, что встретил среди людей брата по разуму.