Послевкусие - Мередит Милети Страница 14

— Привет.

— Привет, — говорит он, неловко взмахивая гориллой, и через мое плечо заглядывает в комнату.

— Прости… э… заходи. Хлоя еще спит. Я пыталась до тебя дозвониться. Ты слышал мое сообщение?

— Да. Ты не сказала, зачем звонишь, а я как раз оказался поблизости, вот и решил зайти.

В его голосе чувствуется волнение, словно он опасается, что я его прогоню. Джейк снимает куртку. Она немного влажная, от нее пахнет сигаретным дымом. Вы не поверите, но многие шеф-повара курят. Я сама бросила курить еще до того, как встретила Джейка, а вот он до сих пор время от времени покуривает, особенно если выпьет. Или перенервничает.

Не знаю почему, но Джейку ужасно хочется увидеть Хлою. Наверняка боится, что я ему откажу, а у меня этого и в мыслях нет. Я сама хочу, чтобы Джейк увидел Хлою.

Он вешает куртку на крючок возле двери. Такое впечатление, что он никуда и не уходил. Он проходит к дивану, садится там, где только что сидела я, и начинает рассеянно перелистывать страницы «Таймс». Горилла лежит у него на коленях.

— Симпатичная обезьянка.

Мой голос звучит насмешливо и вроде бы даже кокетливо.

Ну наконец-то! Джейк улыбается.

— Хлоя вот-вот проснется. Она уже долго спит, — говорю я, хотя это вовсе не так. Я не собираюсь ее будить, что — я уверена — предпочел бы Джейк, только бы не сидеть в неловком молчании в своей бывшей гостиной. — Хочешь минестроне [18]? Я отхватила последнюю сполличине [19]в этом сезоне.

Джейк идет за мной на кухню, вероятно соблазнившись фасолью и радуясь возможности хоть чем-то заняться. Он поднимает крышку кастрюли и мешает суп ложкой, закрывает глаза, когда в лицо ему ударяет влажный пар.

— Buono [20], — говорит он, пробуя суп.

Я стою рядом с Джейком, внезапно меня охватывает такое сильное желание, что я изо всех сил вцепляюсь в стол, чтобы не согнуться пополам. Я до сих пор не могу поверить, что Джейк больше не мой и я не имею права прикоснуться к нему, обнять или, воспользовавшись тем, что Хлоя еще спит, лечь с ним в постель. Джейк поднимает голову и ловит на себе мой взгляд. Наши глаза встречаются всего на один миг, но я уверена: он понял, что я чувствую.

— Я бы съел немного супа, — говорит он, быстро отводя глаза.

Я открываю буфет, достаю миску и, не глядя на Джейка, протягиваю ему. Он наливает себе супа и, захватив бутылку вина, усаживается за стол.

— Можно? — спрашивает он.

— Конечно, она же открыта, — отвечаю я и протягиваю ему два бокала.

Пока я наливаю себе суп, Джейк разливает вино, после чего мы едим в полном молчании, сидя за кухонным столом, как сидели, наверное, тысячу раз.

— Марвины производят великолепную свинину, — ни с того ни с сего с набитым ртом говорит Джейк.

Марвин — наш знакомый фермер из округа Бакс в Пенсильвании. На его ферме делают еще лучший в стране козий сыр.

— Да?

— Ага. Мы к ним ездили на прошлой неделе. Он только что вернулся из Сан-Даниеле. Провел там три месяца, изучал способы приготовления ветчины. Прошутто [21]у него пока не очень получается, но дай срок. Зато свинина хорошая. Нет, не просто хорошая, а отличная. Думаю сделать у него заказ.

Говоря «мы», Джейк, очевидно, имеет в виду Николь.

Подлив себе вина, он протягивает руку, чтобы наполнить мой бокал.

— Нам с тобой нужно обдумать изменения в сезонном меню. Праздники на носу.

— Конечно, — говорю я, — может быть, в четверг, после встречи?

— Какой встречи?

Хочется грубо напомнить ему, что на четверг у нас назначена встреча с адвокатами — мы будем делить совместно нажитое имущество. Одного намека на Николь мне оказалось достаточно, сразу захотелось поставить его на место: мол, этот дружеский обед на кухне ничего не меняет и мы неотвратимо идем к разводу.

— Ах, ты об этом, — говорит Джейк, отправляя в рот ложку супа и глубокомысленно жуя.

Затем мы молча сидим, уставившись в пустые тарелки. Джейк бросает на меня взгляд, словно хочет что-то сказать. Мне жарко, от вина у меня начинают гореть щеки, затем шея. Внезапно мне становится неловко от всего на свете: и что Джейк сидит у меня на кухне, и что я не сказала ему, когда Хлоя спит, и что никогда нам не быть счастливыми родителями и не ходить на школьные праздники, весело болтая за пуншем с печеньем на ярмарке развлечений, устроенной Ассоциацией родителей и учителей.

Я собираю миски и ставлю их в раковину, радуясь возможности повернуться к Джейку спиной. Я чувствую, что он стоит позади меня. Внезапно он кладет руку мне на плечо. Он стоит так близко, что я ощущаю на волосах его дыхание.

— Прости меня, Мира, — шепчет он так тихо, что мне кажется, будто я ослышалась. Он стоит совсем близко, и, оборачиваясь, я невольно прижимаюсь к нему, и мы вдруг начинаем целоваться. Как странно и волнующе — вновь оказаться в его объятиях. Джейк гладит меня по голове, его пальцы перебирают мои волосы. Другой рукой он крепче прижимает меня к себе. Его движения грубоваты и неловки, и я принимаю это за страсть, потому что именно этого мне сейчас хочется. Я чувствую, как по моим щекам бегут слезы, и я дрожу, и плачу, и хватаю ртом воздух, но все, что я могу сделать, это вдыхать дыхание Джейка, чувствовать его рот и язык. Он крепко прижимает меня к себе, рукой обнимая за талию. Через несколько секунд я понимаю, что плачет он, а не я. Внезапно Джейк так резко меня отталкивает, что я ударяюсь о стол. У меня дрожат ноги, я слабею. Джейк опирается руками о стол и стоит, низко опустив голову. Первый раз в жизни я вижу, как он плачет.

Несколько секунд я молча стою, вжимаясь в стол. Затем протягиваю к Джейку руку и, утешая, кладу ему на плечо. Он отстраняется, не грубо, но решительно, после чего направляется к комнате Хлои.

Я не знаю, что он собирается делать, и, испугавшись, иду за ним. Жалюзи в комнате Хлои приподняты, и через окно проникает слабый вечерний свет, отбрасывая фиолетовые тени на стены, кроватку и лицо Хлои. Джейк стоит возле нее и смотрит. Он стоит спиной ко мне, поэтому мне не видно его лица, я не знаю, о чем он думает, плачет ли до сих пор. Открыв дверь, мы разбудили Хлою. Сначала раздается кряхтенье, затем тоненький плач, за которым следует уже сердитый плач почти в полный голос. Джейк стоит не шевелясь, и, поскольку Хлоя не привыкла к бездействию взрослых, которых просит о помощи, она становится более настырной — сучит ногами и пытается скинуть с себя одеяльце, в котором запуталась. А поскольку я не знаю, что в данный момент лучше для Джейка, — Хлоя вполне переживет, если поплачет несколько минут, — то тоже ничего не предпринимаю. Я не кидаюсь ее успокаивать, надеясь, что она меня еще не заметила. Джейк протягивает руку и осторожно гладит Хлою по щеке. Она переворачивается на живот, чтобы спастись от его прикосновения. Я невольно делаю шаг вперед, когда он вынимает Хлою из кроватки, — я не помню, чтобы Джейк брал ее на руки, и боюсь, что он не знает, как правильно держать младенца.