Русский садизм - Владимир Лидский Страница 14

Был еще у Дегаева младший брат Володя, исключенный из морского училища за неблагонадежность. Взрослые студенческие выходки не смогли повлиять на его абсолютно младенческую сущность. Он был до того наивен, что совершенно серьезно спрашивал Веру Николаевну Фигнер, когда же, наконец, совершится революция, как будто она могла начаться по чьему-то повелению в строго определенный день. Володя, кстати, явил собою репетицию дегаевской авантюры: по решению организации он стал агентом Судейкина. Но так как человек он был мягкий, нерешительный и, повторюсь, инфантильный, подобная работа была не по его характеру, и вскоре он от дел отошел.

Думаю, вся эта история с Дегаевым началась в его семье, где все считали Сергея Петровича выдающейся личностью и каждым словом внушали ему осознание собственной экстраординарности.

Что касается Судейкина, то, мне кажется, они с Дегаевым были одного поля ягоды. Судейкин, несмотря на то что его методы сыска следует признать гениальными, был, в сущности, самым обыкновенным иезуитом, и именно это делало его работу чрезвычайно изощренной. Я всегда считал Судейкина язвой политической безнравственности, которая своим ядовитым гноем заражала русскую окрестность по обе стороны баррикад. Для того, чтобы потомки могли оценить истинную суть этого человека, следует сказать, что политический сыск был для него лишь вспомогательным инструментом в деле карьерного продвижения. Он считал, что на этом поприще будет заметен государю и общественности, а будучи замеченным, сумеет занять один из ключевых постов Империи со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Ежели вы, милостивый государь, имеете об этом деятеле смутное представление и осведомлены о его подвигах лишь понаслышке — из газет и посредством полуправды сплетен, — я возьму на себя тягостную обязанность подробно ознакомить вас с его противоречивой и, не стану скрывать, неординарной фигурой.

Георгий Порфирьевич Судейкин впервые ярко проявил себя в 1878 году, будучи назначенным на должность адъютанта начальника Киевского жандармского управления. Первое его, так сказать, появление на публике связано с разгромом группы террористов, активно работавших над подготовкой серии покушений на лиц, приближенных к императору.

Занявшись новым для себя делом, этот бывший армейский офицер, человек скрупулезный и систематический, засел за изучение опыта предшественников. Всю работу отечественной охранки он поставил под сомнение, так как решил для себя, что обычные розыскные мероприятия в условиях нарастающего террора неэффективны. Следует не поиском заниматься, а разить точно в цель, предварительно просчитав ее и выверив. Для этого знающему человеку необходимо лишь указать на нее — только и всего. А знающим человеком мог быть единственно тайный агент, внедренный в организацию.

Судейкин внимательно изучил методы работы тайной полиции в Европе и вынес для себя немало ценного. Именно он продумал и в конечном итоге создал стройную систему политической провокации в России, благодаря которой впоследствии были разоблачены и обезврежены самые одиозные личности из террористической среды.

Первым его значительным успехом стал разгром киевской группы народовольцев, захваченных полицией с помощью провокатора Бабичевой. Имя Судейкина прозвучало на всю страну. Он был замечен в верхах и стал быстро продвигаться по карьерной лестнице. Чтобы интерес к его персоне не угасал, Судейкин умело организовал несколько покушений на самого себя, показав тем самым общественности, какую важную работу он проводит и каким опасностям подвергается.

Тем временем народовольцы успешно осуществили цареубийство. Бомба Гриневицкого разнесла в клочья не только императора, но и все иллюзии, касающиеся борьбы государства с кровавым террором. Полетели головы, Лорис-Меликов потерял кресло. Зато Судейкин был приглашен в Петербург на должность инспектора секретной полиции и начальника Петербургского охранного отделения. На новом месте он немедленно принялся внедрять изобретенные и усовершенствованные им методы политических диверсий, создав колоссальную по охвату сеть агентов-провокаторов. В его руках сосредоточились огромные деньги; он практически бесконтрольно распоряжался щедро выделяемыми напуганным императором суммами. Судейкин был тонкий психолог и умело покупал агентов, находя в разношерстной революционной среде морально неустойчивых и материально зависимых людей, цинично играя на человеческих недостатках и житейских проблемах.

Именно так он завербовал Дегаева, о чем ходило множество легенд, хотя основных версий было две.

Согласно первой Дегаев сам пошел на контакт с Судейкиным. В декабре 1882 года в Одессе была разгромлена народовольческая типография, которой под именем гражданина Суворова заправлял Дегаев. Арестованный 19 декабря, он был абсолютно деморализован. Довелось мне впоследствии видеть его тюремные фотографии, так доложу я вам, милостивый государь, что ни до, ни после в моей жизни не имел я несчастия наблюдать ничего более удручающего. То было лицо человека, держащего за пазухой окровавленный топор, коим он только что зарубил с десяток православных, и весь ужас безумного убийства, все разверстые рубленые раны, фонтанирующая кровь и агония жертв были на его лице. Мрачный зловещий взгляд, отчаянный и вместе с тем исполненный звериной решительностью, обличал в нем затравленного хищника, готового ради спасения своей шкуры на что угодно. Однако сражаться Сергею Петровичу не довелось. Хитрый, льстивый и соболезнующий Судейкин поставил дело так, что Дегаев добровольно пошел ему в лапы. Долгими вкрадчивыми беседами Георгий Порфирьевич заморочил потерянному арестанту голову, да так, что Дегаев поверил, будто бы Судейкин — не охранная крыса, а убежденный народник и сам желал бы перемен в социальном устройстве общества. В министерских кабинетах и в чиновничьей среде его не понимают, провозглашаемых им идей не одобряют, а тайная мысль его, основополагающая, фундаментальная, сокровенная и до поры хранимая под спудом, поскольку чересчур крамольна, — есть отрицанье Конституции. И вообще, он — социалист, сторонник преобразований, и в деятельности нелегальных осуждает лишь стремление к террору, ибо террор — преступление против личности, против нравственной природы человека. И потом смысл! В чем смысл убийства человека, состоящего на той или иной должности? Ведь террорист устраняет не должность, а человека, упраздняет не дело, а только функцию, поскольку должность убить нельзя, убитый будет замещен другим, изменение окажется внешним, а суть останется неизменной. Место убитого чиновника займет другой чиновник, место убитого самодержца займет его наследник. Выходит, террор бессмыслен! А перемены, перемены необходимы! Нужно вместе, общими усилиями приближать их. Мы сможем влиять на политику правительства, сможем способствовать принятию правильных законов, мы сможем направлять революционеров в их борьбе! И именно в этом будет состоять наша великая миссия!

Для экзальтированного Дегаева, всей душою верившего в свое высокое предназначение, слова коварного Судейкина были словно бальзам на душу. Он поверил искусителю и как наивное дитя отдался в его хищные лапы…

Эти роковые обстоятельства излагаю я вам, милостивый государь, со слов самого Дегаева, и посему спешу оговориться, вооруженный по прошествии многих лет открывшимися деталями: на самом деле все было не так или не совсем так. Вербовка, описанная выше и, вероятно, с помощью именно тех мотивов и посулов, о которых известил Дегаев, думаю, была, но не в декабре 1882 года, а значительно раньше. Скорее всего, разоблачавшийся передо мною провокатор просто хотел сдвинуть сроки своего предательства, уменьшая их и умаляя свои заслуги перед охранкою. Вероятнее всего, он был завербован на полгода раньше — весной 1882 года, именно тогда по стране начала греметь необычайная слава Судейкина, теснейшим образом связанная, очевидно, с началом провокаторской деятельности нового агента. В начале июня в Петербурге Судейкин провел колоссальную акцию, нанесшую организации чудовищный по своей силе удар: за одну ночь было арестовано более ста двадцати человек. В их числе оказались и организаторы динамитной мастерской в квартире Прибылевых, где, между прочим, народовольцем Грачевским приготовлялась бомба для самого Судейкина. Думаю, эти погромные акции были первыми результатами провокаторской работы Дегаева, доказательством его лояльности новому хозяину.