Растревоженный эфир - Ирвин Шоу Страница 14

— Конечно. — Арчеру стало стыдно за свои мысли. «Больше не буду читать эти реалистические романы», — сказал он себе. — Обязательно приду.

— И мне нужна только правда. — Эррес пристально смотрел на Арчера. — Ничего, кроме правды. Если ты покривишь душой, Клемент, я до конца своих дней тебе этого не прощу.

— Послушай, друзьям такого не говорят. — Слова Эрреса тревожили и раздражали Арчера.

— Я серьезно. — Эррес поднялся. — Начало в половине девятого. — Он вышел из кабинета.

Усевшись в последнем ряду, Арчер понял, что предупреждение Эрреса по-прежнему не дает ему покоя, и постарался отключиться от его последних слов, чтобы они не мешали объективному восприятию происходящего на сцене. Играли студенты пьесу Сидни Хауарда «Они знали, чего хотят». Эрресу досталась роль молодого ковбоя, который соблазняет официантку, жену фермера-итальянца. Нэнси в роли жены произвела на Арчера самое благоприятное впечатление — нежная, трогательная, сексуальная. И он дал себе слово воздерживаться от оценки исполнительского мастерства Эрреса до окончания спектакля. Едва упал занавес, как Эррес и Нэнси одновременно появились из-за кулис. Играли они без костюмов, и Эррес на ходу надевал пиджак.

— Быстро уходим, — сказал он поднявшемуся навстречу Арчеру. — Пока этот идиот Шмидт не порадовал нас своей очередной находкой.

Говорил он про режиссера, который одно время работал у Рейнхардта [18]в Германии и обожал долго и нудно анализировать игру актеров. Идиотом называл Эррес и Сэмсона. Выходя из зала, Арчер в какой уж раз отметил, что Эрресу не свойственно уважение к старшим, особенно к учителям, которые пытались его чему-то научить. Он даже задался вопросом, а что говорит Эррес о нем, выходя из аудитории после очередного семинара. Но в данном случае Эррес не грешил против истины. Оценивая педагогические таланты Шмидта и Сэмсона, Арчер охарактеризовал бы их точно так же.

Как только они вышли из здания, Арчер повернулся к девушке.

— Нэнси, сегодня ты играла великолепно.

— Во втором акте, — уточнила Нэнси. — Во втором акте я играла неплохо.

Арчер улыбнулся. Похоже, ее пора принимать в Актерскую ассоциацию за справедливость. [19]

— Нэнси, — сказал девушке Эррес, когда они поравнялись с корпусами женского общежития, — тебе самое время пожелать нам спокойной ночи и идти спать.

— Я не хочу идти спать, — запротестовала Нэнси. — Еще рано.

— Спать, — ровным, спокойным голосом повторил Эррес. — Клементу и мне надо кое-что обсудить. Мужской разговор.

— Я ненавижу мужчин. — Нэнси надула губки. — Я думаю, мужчин следует упразднить.

— Да, дорогая. — Эррес наклонился и по-домашнему поцеловал ее, не обращая внимания на присутствие Арчера. — А теперь иди.

— Ты даже не проводишь меня? — В голосе Нэнси звучала обида.

Арчер понимал, что она окрылена своим успехом и хочет поделиться радостью с близкими ей людьми.

— Нет, дорогая.

— Надеюсь, вы быстро наскучите друг другу. — Она повернулась и пошла к своему корпусу.

Умение держать женщин в узде — врожденный талант, с завистью думал Арчер, глядя ей вслед. Или он у тебя есть, или нет, этому никогда не научишься. Вот он никогда не мог заставить Китти сделать то, что ему хотелось, за исключением критических ситуаций.

— Я хочу пива. — Эррес направился к кафе. — Жажда замучила.

— А если узнает Сэмсон? — Арчер пристроился рядом. — Сезон в самом разгаре. Он не поднимет шум?

— Да пошел он… — бросил Эррес, и Арчер напомнил себе, что хотел поговорить с Эрресом насчет его лексикона. Он и поговорил, но десять лет спустя.

О спектакле они заговорили лишь после того, как сели за угловой столик и получили по стакану пива. Эррес одним глотком ополовинил свой, поставил стакан на стол и повернулся к Арчеру.

— Ладно. Выкладывай. И помни… — опять предупреждение, — …никаких уверток. Ты жил в Нью-Йорке, ты видел настоящие шоу и можешь разглядеть в актере искру таланта. Я все лето вкалывал как проклятый, но так и не понял, получится из меня второй Джон Барримор [20]или я ни на что не гожусь. И сегодня ты окажешь мне неоценимую услугу, сказав правду. Я хочу знать твое мнение: есть ли у меня шанс на актерскую карьеру в Нью-Йорке?

— Перестань, Вик, — запротестовал Арчер, — этого тебе никто не сможет сказать. Столько разного может случиться…

— Слушай, давай обойдемся без очередной статьи о проблемах американского театра, — прервал его Эррес. — Я знаю, что случиться может много чего. Меня это не интересует. Если и случится, то не со мной. Я счастливчик, а потому при резких поворотах судьбы мои шансы подняться только возрастают.

Какое самомнение, подумал Арчер, какое нужное, полезное самомнение! В возрасте двадцати одного года верить, что ты счастливчик и твои шансы предпочтительнее, чем у других.

— От профессора я хочу услышать только одно. — Эррес холодно сверлил его взглядом. — Я хочу знать, считает ли профессор, что у меня достаточно таланта, чтобы ехать в Нью-Йорк и зарабатывать на пропитание на сцене. Короткое и ясное «да» или «нет», произнесенное просвещенным зрителем.

— Обычно такое решение принимают иначе. — Арчер попытался уйти от прямого ответа. — Человек должен почувствовать, что не может без этого жить. Почувствовать, что он не только хочет, но и может играть.

— Я ничего не хочу чувствовать, — отрезал Эррес. — А могу я многое, не только играть на сцене. Так что давай вернемся к моей просьбе.

— Хорошо. — Арчер понял, что деваться некуда. — Я думаю, у тебя незаурядный актерский талант и ты многому научился за лето. Внешность — еще один твой плюс. Короче, велика вероятность того, что ты станешь душой всех детских спектаклей, которые дают по средам.

— Это хорошо. — Эррес кивнул и допил пиво. — В июне я еду в Нью-Йорк. Ищи мою фамилию на афишах. — Он улыбнулся и сразу помолодел лет на пять.

— Подожди, подожди, — затараторил Арчер. — Не полагайся только на мое слово. Ты ставишь на кон свое будущее, и я не хочу…

— Не волнуйтесь, профессор. — Эррес похлопал его по руке, вновь улыбнулся. — Я не буду винить вас в том, что закончил свою жизнь в доме призрения для старых актеров.

— А теперь скажи, что все это значит. — Арчеру не понравилась покровительственная интонация, которую он уловил в голосе Эрреса.