Как несколько дней... - Меир Шалев Страница 14

Спи, моя девочка, спи, моя ладная,

Спи, пока светит в окошке луна.

Утром разбудит тебя, ненаглядная,

Пенье пичужки в проеме окна.

Так напевала моя мать, укладывая Наоми спать. Одед кипел от злости, Наоми млела от удовольствия, Моше молчал, меня же тогда еще не было на свете. Когда-то, я полагаю, она пела эту песню своей дочери, потом напевала ее про себя. Слова жили в ее памяти, ждали, пока не появится новая девочка.

— Стало быть, Зейде, у тебя есть полсестры в Америке, — сказал как-то Одед.

Мы ехали на деревенском молоковозе — одна из тех ночных поездок, в которые Одед брал меня с собой.

— Я бы тоже не отказался, — добавил он.

Одед не переставал мечтать об Америке, американских грузовиках и американских женщинах. Целую стену у себя в доме он обклеил вырезанными из путеводителя «Мак-Кинли» схемами автомобильных дорог Соединенных Штатов. Одед часами стоял перед ними, зубря названия и втыкая в карту булавки с бумажными флажками, и составлял маршрут для воображаемой многоколесной армады грузовиков.

— Видишь эту дорогу, Зейде? Это шоссе номер десять. В Америке оно называется «Интерстейт». Обрати внимание на участок Лос-Анджелес — Сан-Бернардино — Финикс, Аризона. Именно здесь находится самая большая в мире стоянка для грузовиков. Там можно разжиться всем необходимым: маслом, горючим, едой и пивом. Как говорится у нас, заправка для машины и для водителя. Каждый день там останавливается до пятисот тяжелых грузовиков!

— Так почему же ты до сих пор не уехал в свою Америку? — спросил я его.

— Этого мне только не хватало, — пробурчал Одед, — изводить жизнь на мечты…

— Что-то машину вправо заносит, — добавил он, затормозил и выскочил из кабины проверить покрышки.

Одед обошел молоковоз, постучал большим деревянным молотком по каждой шине, прислушиваясь к звуку, задержался у одного колеса, плюнул на палец и, обмазав слюной вентиль, внимательно рассмотрел образовавшиеся пузырьки воздуха.

— Какой дурень идет за своей мечтой! — продолжал Одед. — Думаешь, я не знаю, что в Америке все не так уж замечательно, как мне кажется отсюда? Каждый мальчик мечтает быть водителем грузовика, когда вырастет. Да и взрослых хватает, которые любят пофантазировать, но только такой идиот, как я, воплощает свою детскую мечту в реальность. Будь добр, Зейде, напомни мне через час остановиться, проверить еще раз этот вентиль.

Два года было дочери, когда уехал ее отец, а когда он вернулся, ей исполнилось пять. Она стала красивой девочкой, с холодным, не по-детски жестким взглядом. Сжимая в руках тряпичную куклу, она недоверчиво смотрела на незнакомого, элегантно одетого мужчину, стремительно вошедшего в бывший гусятник и радостно размахивавшего толстой пачкой банкнот. Встав на пороге, он широко улыбнулся и произнес:

— Я приехал забрать вас в Америку!

Если бы не заметно подросшая дочь, человек мог бы вообразить, что с его ухода прошло не более получаса. Его жена сидела на том же стуле, у того же стола и все так же перебирала чечевицу. Все та же глубокая складка пролегала меж ее бровей, и все то же унизительное зловоние гусятника стояло в воздухе. Холмики, большой коричневый и маленький серый, возвышались на столе перед ней, словно остановившиеся песочные часы.

Он не успел сделать и шагу, как Юдит, резко поднявшись с места, тяжелой походкой, удивившей мужа, направилась к девочке и встала за ее спиной, будто ища защиты. Присмотревшись к жене повнимательней, он заметил округлую форму ее живота, красноречиво выдающегося вперед.

— Ты беременна! — радостно воскликнул он, но тут же осекся.

Собственные слова и постыдное сознание того, что в течение целых трех лет он не был дома, пощечиной ударили по лицу. Вдруг ему стали понятны тревога, скрытая в первых письмах жены, отчуждение, которым веяло от последующих, и отсутствие последних. Вспомнилось лицо хозяина, потупившего взгляд при его появлении, и кривляния большого черного ворона, с издевательским карканьем спланировавшего на землю перед ним. Быстро овладев собой после минутного замешательства, человек засунул деньги обратно в карман и взял свою дочь за руку.

— Пойдем, папа увезет тебя в Америку, — тихо проговорил он.

— Я хочу взять с собой куклу, — со спокойствием, удивившим обоих взрослых, ответила та.

— Не нужно, — сказал человек. — У тебя будет новая кукла. Не бери отсюда ничего. Поедем сейчас же.

Пригнувшись, он вышел наружу, и девочка, крепко сжимая куклу в руках, пошла следом за ним.

Юдит осталась стоять, не поднимая глаз. Рука, недавно гладившая дочь, бессильно повисла в воздухе. Ужас пригвоздил ее к месту. Она лишь чуть пригнула голову, и ожидание удара мурашками сползло по ее позвоночнику.

Перед тем как захлопнуть за собой дверь, человек обернулся и, улыбнувшись профессиональной улыбкой американских приказчиков, плюнул на порог, презрительно бросив: «Шмуцике пирде» — ругательство до такой степени грязное, что даже знатоки идиша затрудняются с переводом. Грубиян Глоберман, речь которого наполовину состояла из ругательств, и тот долго откашливался, прежде чем объяснил мне его смысл.

Человек затворил калитку на крюк, прошел мимо грядок, среди которых, весь перепачканный красной глиной, стоял сосед, притворяясь всецело погруженным в луковицы и морковь, и исчез с девочкой по ту сторону кипарисовой рощи. На шоссе он остановил попутный грузовик, направлявшийся из Рас-эль-Аин, сунул в руку изумленного водителя долларовую купюру и приказал ему ехать в Яффский порт.

Вечером пришел возлюбленный Юдит и застал ее, бледную как смерть, сидящей в одиночестве за столом.

— Он вернулся?

Юдит не ответила, поскольку вопрос был задан ее левой, глухой стороне.

— Он забрал с собой ребенка? — уже кричал тот.

— Вернулся и забрал, — ее горло сдавил спазм рыданий.

— Я его из-под земли достану, скручу в бараний рог и верну дочку тебе, — взволнованно пообещал он.

Юдит взглянула на мужчину. Его пыл и стремительность, некогда вселявшие в нее такую уверенность, теперь вдруг показались ей жалкими и излишними.

— Не нужно ни за кем гнаться, крутить в бараний рог, и возвращать ее тоже не нужно. Это не ваши мальчишеские игры.

Перед ее мысленным взором развернулось безрадостное пророчество будущих дней.