Паприка - Ясутака Цуцуи Страница 14

Тацуо Носэ в одиночестве стоит посреди проселочной дороги. Ему грустно. Знакомый пейзаж: конечно, это его родина. Издалека кто-то подъезжает на красном велосипеде. Носэ становится тревожно. Паприка подключилась к его сну, пока Носэ не начал отрицать красный велосипед или того, кто на нем.

– Кто это?

– Маришка не знает? Это… Скэнобу,- детским голоском отвечает Носэ.

Маришкой Носэ называл Паприку. Вероятно, напоминала ему подружку из детства.

И в самом деле, на велосипеде ехал самолично Скэнобу – учитель родного языка из прошлого сна Носэ. Однако сам он никак не мог ехать на детском красном велосипеде по проселочной дороге: в его облике предстал кто-то из друзей далекого детства Носэ, и Маришка его прекрасно знала.

– А… это… разве не господин Скэнобу?

Его имя из уст Паприки смутило Носэ. Что? Присмотревшись внимательней, он переменил сцену.

Носэ перешел в утреннюю завершающую фазу быстрого сна. Паприка до утра выжидала момент, чтобы найти темные аспекты в его психике.

Когда позвонили из дома Носэ, Ацуко Тиба только вернулась из института домой. Она вымоталась за день, но ехать решила сразу. Однако требовалось время на перевоплощение: сменить прическу, наложить другой макияж, но самое хлопотное – нанести под глаза веснушки, которые не смывались бы при обычном умывании. Лицо менялось до неузнаваемости, молодело. Она готовилась, настраивалась на роль Паприки и пренебрегать этими минутами никак не могла.

Даже чтобы выйти из дома, требовалось соблюдать осторожность. После пресс-конференции многие журналисты начали подозревать, что Ацуко Тиба и есть та самая Паприка, хотя мало кто мог предполагать, что после высказанных подозрений она будет и дальше втайне заниматься сыском снов. Но имя Тиба значилось в списке главных соискателей Нобелевской премии, и она не имела понятия, кто и откуда мог за ней наблюдать.

В облике Паприки Ацуко вышла на улицу через гараж. Даже такси она не могла вызвать по телефону и ловила на дороге свободные.

Вернувшись с Тацуо Носэ, она опять проникла в дом с заднего входа. Без кода и отпечатка пальца это было невозможно. Дежурный привратник работал здесь давно и прекрасно знал, что связывает Паприку с Ацуко, но если за домом следят журналисты, их мог заинтересовать ее спутник.

После общего осмотра, надев на голову Носэ «Горгону», она погрузила его в сон, затем настроила дискету для пробуждения и сама глубоко заснула. В пять утра проснулась от покалывания статическим электричеством, тут же надела коллектор и подключилась к сну Носэ.

В тот миг он шагал по ночному взморью. В море, рассекая волны, несся скоростной катер необычной формы.

– Берегись, #??%! – Носэ назвал Паприку, едва вошедшую в его сон, иностранным именем, схватил за руку и повалился вместе с нею наземь ничком, опасаясь, чтобы их не заметили с катера.

– Ты чего?

– §¶,- ответил Носэ, похоже, сам толком не поняв смысла.

Хотя было невозможно разобрать, это сон Носэ или изображение на мониторе, в который уставилась полусонная Паприка, было понятно одно: Носэ видит себя как Маришку – повзрослевшую и очень высокую иностранную актрису в гидрокостюме. И даже Паприка, которая не жаловала кино такого рода, догадалась, что перед ней сцена из шпионского фильма про Джеймса Бонда.

Дальнейший приключенческий абсурд походил на безумие. Сначала они вместе прыгают в реку, похоже впадающую в море, и, то и дело заныривая поглубже, поднимаются вверх по ее течению. С верховья реки к ним приближается то ли корабль, то ли дракон. Светит перед собой глазами-прожекторами, а из пасти извергает пламя. Носэ и Паприке ничего не остается, только отстреливаться из автоматов.

– Что за дурацкий сон!

Понимая, что стала настоящей Урсулой Андресс, Паприка сосредоточилась на мыслях Носэ. Она была взволнована, а тот сном наслаждался.

Но вот из головы чудовища высовывается Намба и поливает их автоматными очередями. Тот самый человек с фотографии из сна Носэ про похороны, подчиненный, которого следовало оберегать. Он выходец из мастеровых, начальник секции развития. Однако сейчас он потешается, будто бы играя с ними в войну, и совершенно не боится застрелить кого-то или оказаться убитым самому. Возможно, и при спорах с Носэ он вел себя так же.