Апельсиновая Девушка - Юстейн Гордер Страница 14

Мы проходим мимо Исторического музея и подходим к Дворцовому парку. Я знаю, что в любую минуту может показаться новое такси. Знаю, что вот-вот колокольный звон возвестит приход Рождества.

Я останавливаюсь и загораживаю ей путь. Осторожно глажу ее по влажным волосам и задерживаю руку на серебряной пряжке. Пряжка холодна как лед, и тем не менее она согревает меня. Подумать только, я осмелился к ней прикоснуться!

Потом я спрашиваю: «Когда мы увидимся?»

Она смотрит в землю, потом поднимает на меня глаза. Зрачки ее беспокойно бегают, мне кажется, что у нее дрожат губы. И тут она задает мне загадку, над которой я потом долго ломал голову. Она спрашивает: «Сколько ты можешь ждать?»

Что я должен был ответить на этот вопрос? Может, это была ловушка? Если бы я ответил «два или три дня», я бы показался слишком нетерпеливым. Если бы сказал «всю жизнь», она бы подумала, что я или недостаточно искренне люблю ее, или, что уже совсем просто, вообще неискренен. Следовало выбрать что-то среднее.

Я ответил: «Я могу ждать, пока мое сердце не изойдет кровью».

Она неуверенно улыбнулась. Провела пальцем по моим губам. Потом спросила: «И как это долго?»

Я сокрушенно покачал головой и предпочел ответить как есть: «Кто знает, может, всего пять минут, не больше», — сказал я.

Ее явно обрадовал мой ответ, но она прошептала: «Хорошо бы ты сумел потерпеть немного дольше…»

Теперь уже ответа запросил я. «Насколько дольше?» — поинтересовался я.

«Тебе придется ждать меня полгода, — сказала она. — Если сможешь прождать полгода, мы снова увидимся».

Кажется, я вздохнул: «Почему так долго?»

Лицо Апельсиновой Девушки замкнулось. Она словно заставила себя ожесточиться. И сказала: «Потому что ровно столько ты должен меня ждать».

Она видела мое разочарование. Наверное, поэтому она прибавила: «Но если ты выдержишь этот срок, то следующие полгода мы с тобой будем видеться каждый день».

Наконец зазвонили колокола, и я убрал руку с ее влажных волос и с серебряной пряжки. В ту же минуту на Вергеланн-свейен выехало такси. Час пробил.

Она смотрит мне в глаза, словно молит о чем-то, прежде всего о понимании, она просит меня напрячь все силы и весь разум. И опять у нее в глазах стоят слезы. «Счастливого тебе Рождества… Ян Улав!» — с трудом выдавливает она, потом выбегает на дорогу, останавливает такси, садится в него и машет мне на прощание. Это знак судьбы. Машина набирает скорость, но Апельсиновая Девушка не оборачивается, чтобы взглянуть на меня в заднее стекло. По-моему, я плачу.

Я остолбенел, Георг. Я был вне себя. Я выиграл миллион в лотерею, но длилось это всего несколько минут, потом мне сообщили, что в моем билете есть какой-то дефект и выигрыша я не получу, а если и получу, то еще очень не скоро.

Кто же она, эта таинственная Апельсиновая Девушка? Сколько раз я спрашивал себя об этом! Но теперь всплыл новый вопрос. Откуда она знает, как меня зовут?

Колокола продолжали звонить и на соборе, и на других церквах в центре, они возвещали Рождество. Улицы были пусты, и, может быть, именно поэтому я несколько раз громко прокричал свой вопрос, обращаясь к декабрьскому небу, он звучал почти как песня: «Откуда она знает, как меня зовут?» И сразу, не менее навязчиво, возник еще один вопрос: почему она хочет встретиться со мной только через полгода?

Словом, мне было над чем поломать голову. Но проходили дни, а я так и не нашел подходящего ответа просто потому, что не знал, какой ответ можно считать правильным. Мне было почти не за что зацепиться, хотя я и тогда уже был помешан на толковании знаков, другими словами, умел ставить диагноз.

Нет сомнений, что Апельсиновая Девушка серьезно больна и ей прописана строгая апельсиновая диета. Скорее всего, ее ждет полугодовой курс лечения в Америке или в Швейцарии, потому что здесь, дома, ей больше ничем помочь не могут. Как бы там ни было, а всякий раз, прощаясь со мной, она плакала. Однако, с другой стороны, она намекнула, что всю вторую половину наступающего года, то есть с июля по декабрь, мы сможем видеться каждый день. Сперва я должен буду полгода ждать Апельсиновую Девушку, а потом полгода смогу видеть ее ежедневно. От этой мысли я чувствовал себя на седьмом небе. Мне нравился такой уговор, у меня не было причин жаловаться. Он означал, что в течение будущего года мы будем видеться через день. Было бы хуже, если бы было наоборот — сперва в течение полугода мы виделись бы ежедневно, а потом больше никогда не увидели бы друг друга.

Я только недавно начал изучать медицину, а всем известно, что на студентов-медиков часто нападает болезненная мнительность и они в своем едва ли не детективном стремлении толковать знаки ставят диагнозы и себе, и другим. Нечто похожее происходит и со студентами-богословами, которых охватывает сомнение в своей вере в Бога, а студенты-юристы, например, начинают критически относиться к закону и праву. Поэтому я попытался проявить силу воли и отбросить мысль о том, что Апельсиновая Девушка серьезно больна и должна пройти сложный курс лечения в другой стране. У меня и без того было о чем подумать.

Никакая серьезная болезнь Апельсиновой Девушки или просто недомогание не могли объяснить мне, откуда она знает мое имя. И почему она начинала плакать всякий раз, как видела меня? Что во мне повергало ее в такую печаль?

Я мог бы без конца посвящать тебя в мысли, преследующие меня все Рождество. Мог бы пересказать то, что я сочинил о большом семействе, живущем во Фрогнере. Или мог составить список ответов, которые я придумал, почему мне будет дозволено увидеть Апельсиновую Девушку только через полгода. Один из ответов, очень типичный для такого жанра, заключался в том, что Апельсиновая Девушка слишком хороша для этого мира. Поэтому она тайком отправилась в Африку с продуктами и медикаментами для самых бедных людей на этом континенте, особенно в тех районах, где царят малярия и другие страшные болезни. Такой ответ едва ли объяснял загадку с апельсинами. А впрочем… Может быть, она собиралась взять их в Африку. Как это раньше не пришло мне в голову? Кто знает, не вложила ли она все свои сбережения в чартерный рейс какого-нибудь грузового самолета?

Но, Георг, мы уже обещали друг другу, что будем идти только по реальным следам Апельсиновой Девушки. Если я стану посвящать тебя во все свои мысли и фантазии о ней, мне придется просидеть за компьютером целый год, а столько времени у меня нет. Все очень просто, как ни больно об этом думать.

Но зачем поддаваться игре воображения? Не считая того, что Апельсиновая Девушка много раз смотрела мне в глаза, два раза держала за руку и один раз прикоснулась пальцем к моим губам, мне не за что было ухватиться, кроме тех немногих слов, которыми мы обменялись друг с другом. Следовательно, нужно было навести порядок в том, что мы сказали друг другу. Я быстренько составил список наших реплик и напряг мозги, чтобы истолковать их.

А ты, Георг, как бы ты ответил на эти вопросы? Первый: зачем ей понадобилось столько апельсинов? Второй: почему она смотрела мне глубоко в глаза, держала за руку и при этом не сказала ни слова? Третий: зачем она на Юнгсторгет так придирчиво разглядывала каждый апельсин, чтобы случайно не попалось два одинаковых? Четвертый: какой тайный знак ты видишь в том, что полгода нам с ней нельзя видеться? И наконец, пятый, самый трудный вопрос: откуда она узнала, как меня зовут?