Наркосвященник - Николас Блинкоу Страница 14

София опрокинула третью рюмку текилы. Юсуф осушил свою, пытаясь вспомнить, в каком порядке положено употреблять этот напиток – соль, текила, лимон или соль, лимон, текила. На столе перед ними стояла спиртовка, над которой пузырились жарящиеся в сковородке бобы. Юсуф сказал:

– Ты делала рекламу для этого заведения, но никогда не пробовала их стряпни?

София сжала губы в куриную гузку, имитируя своих друзей из американского колледжа, и произнесла:

– Давай попробуй.

Как это ни странно, она была последней в ряду лиц, успевших побывать в новом мексиканском ресторане в "Гранд-отеле". София знала, что они будут настаивать на том, чтобы обслужить ее бесплатно в знак благодарности за рекламу. Но, хотя они и слышали, как она озвучивала рекламу, и знали, что она будет продолжать делать это каждую последующую неделю, все-таки в воздухе чувствовалось некоторое замешательство. Может быть, ей это просто показалось, может быть, она чрезмерно чувствительна. Так или иначе, но здешняя администрация, несомненно, учтет все ее бесплатные трапезы в этом заведении.

Метрдотель вновь и вновь возвращался к их столику с бутылкой текилы, спрашивая, не желают ли они повторить. Он явно стремился показать, что это презент от него им, от его бизнеса их бизнесу. Юсуф осушал рюмку, говоря: "До встречи в Мексике". София ничего не имела против отношений "услуга за услугу", но все-таки, пока радиостанция переживала трудные времена, она предпочла бы расчеты наличными. Юсуф закончил свой очередной акт соль-лимон, но мэтр не отходил от их столика, нянча бутылку с текилой у груди. София поняла, что он хочет что-то сказать.

Он спросил:

– Скажите, а что это сделалось с вашей программой?

– Вам что-то не нравится?

– Вы теперь называете ее "Музыка, которую вы не хотите услышать".

София начала вчера новое шоу и уже получила массу отзывов.

– Это альтернативная музыка, – объяснила она.

– Ладно, я понимаю. Но я думаю, что музыка, которую люди хотят услышать, лучше, чем музыка, которую они не хотят услышать. Это мое мнение.

Он имел в виду, что это его мнение как бизнесмена и специалиста по рекламе, хотя он и предпочел бы не платить за рекламу наличными. Он был старшим сыном в семье, владевшей этим отелем, и явно много думал о деньгах.

– Старая программа осталась, – сказала София. – На той же волне.

– Да, но с Юсуфом.

Тут уж Юсуф полез в драку. До сих пор он хранил молчание.

– Что вы имеете в виду? С Юсуфом, что, набило оскомину?

– Не обижайтесь, Юсуф. Но вы будто читаете новости. Вроде: "Сейчас прозвучит ваша любимая музыка, и еще два человека умерли от сердечного приступа".

Вообще-то Юсуф не хотел брать программу Софии. И теперь он чувствовал, что заслужил некоторую поддержку.

– Что вы хотите, я веду ее всего два дня. Имейте терпение. Что бы вы сказали, если бы на второй день после открытия вашего ресторана кто-нибудь из посетителей спросил бы у вас: "Что с вашей официанткой?"

– А что с нашей официанткой?

София встала и сказала:

– Извините меня. Я на минуту.

Она знала, что когда вернется из дамской комнаты, ситуация успокоится. Юсуф сбавит обороты, да и мэтр даст задний ход. Живя на пороховой бочке, лучше не играть с огнем. Конечно, проблема была еще и в том, что когда подавляется что-то одно, другое так и рвется наружу.

Проходя по фойе, София услышала, как какой-то англичанин разговаривал с одним из метрдотелей. Краем глаза она заметила, что ему где-то под сорок пять, на нем широкие хлопчатобумажные брюки синего цвета и белая рубашка свободного покроя – безразмерная, с ниспадающими складками. В нем не было ничего особенного, но, пройдя еще пару шагов, она вдруг остановилась, поняв, что знает его. София оглянулась. Он скрестил руки на груди и навалился на стойку перед портье, выясняя, действительно ли не было никаких сообщений для комнаты № 210.

София мыла руки и все пыталась вспомнить, кто же это такой. Она перебирала всевозможные варианты: заезжий профессор, писатель, чью лекцию она как-то посетила в университете, завсегдатай бара – англичанин, чувствующий себя в Париже как дома. Может, она просто видела его на фотографии – какая-нибудь второстепенная знаменитость. На обратном пути в ресторан она остановилась в дверях и осмотрелась по сторонам. Мужчина сидел один в углу у окна и изучал меню. Текиле он предпочел бутылку виски "Black Label", которая теперь стояла перед ним на столе.

Когда она вернулась на место, Юсуф уже пил за процветание гостиницы – они с метрдотелем все уладили. София кивком указала на мужчину и шепотом спросила:

– Кто это?

Метрдотель взглянул на него и сказал:

– Это? Какой-то ирландец, уже два дня как здесь. По прибытии его пришлось втаскивать в комнату. Дымовая граната угодила прямо в такси, когда он проезжал Гробницу Рахили. Он почти ничего не видел и едва дышал.

– Граната в такси? Это серьезно. Мэтр повел плечами.

– Его осмотрел доктор Алави. И сказал, что ничего страшного, что в конце концов он оклемается.

Все трое оглянулись, но постарались сделать это очень быстро.

Мужчина определенно был не в своей тарелке, сидел один и непрерывно то брал в руки меню, то откладывал его в сторону. То возьмет, то положит, то возьмет, то положит, словно вообще не знал, что это за штука. София стала отказываться от мысли про профессора, хотя, возможно, это слезоточивый газ так на него подействовал.

– Может, нам взять у него интервью? – предложила она.

* * *

Жизнь у Дэвида была очень бурной. По рассказам, его могли бы принять за путешественника мирового класса, а то и еще круче – за мастера самолетного спорта. Но в последние годы он что-то стал сдавать. Вот уже пятый день он валяется в Вифлееме кверху задницей, и все из-за газа "си-эс", который, наложившись на самолетную болезнь, так и приковал его к койке. А вчера ночью? Он почти совсем не спал. И спи он не спи, все равно невозможно ни на чем сконцентрироваться, даже на самых простейших вещах. Взять хотя бы аптеку. Он сразу нашел ее по знаку – стакан мартини с обвивающей его змеей, заключенный в красный полумесяц, – арабская версия международного знака "Скорой помощи". Но вместо того чтобы приобрести необходимые средства и гигиенические принадлежности, он купил по рецепту врача таблетки от тошноты да тюбик зубной пасты. О том, что нужна еще и зубная щетка, он даже не вспомнил, не говоря уж о тальке, чтобы решить проблему натирания в паху по этой жаре. А пластырь для стертых сандалиями ног, а пакетик "Тумса" от расстройства желудка – да мало ли что еще. В следующий раз надо ходить со списком.

Вифлеем показался ему шумным и не особенно привлекательным местом. Но, может, приди он в себя, все предстанет в ином свете. Он ведь еще не видел туристических достопримечательностей. Он и на двадцать ярдов пока не отходил от отеля, да и то тут же вернулся в комнату для сиесты. И не потому, что боялся оказаться в центре очередного волнения. В отеле человек за стойкой объяснил ему, что последнее время на Гробнице Рахили местная молодежь и солдаты пользуются слезоточивым газом только во второй половине дня. Он заверил Дэвида, что ему лично ничего не грозит. Дэвид согласно кивнул, признав, что просто устал.