Падение Трои - Питер Акройд Страница 14

На следующее утро Оберманн разбудил Софию поцелуем.

— Поедем сегодня со мной на Геллеспонт, — сказал он. — Мне приснилось, что мы вместе плывем по большой реке. Это знамение.

— Я не умею плавать, Генрих

— Тогда я поплыву в твою честь. Я буду твоим рыцарем.

Они позавтракали и верхом отправились на север, по направлению к берегу. Ранним утром Геллеспонт переливался всеми оттенками голубого; издали он виделся Софии лентой света между двумя окутанными туманом материками — Азией и Европой.

Оберманн наклонился вперед и что-то прошептал своему коню.

— Я велел ему, — объяснил он, — вести себя подобающим образом в присутствии моей жены. Он прекрасно понимает меня. Я назвал его Пегасом, как только купил у торговца лошадьми в Думбреке. Он горд своим именем. — Оберманн погладил коня и снова что-то прошептал. — Я объяснил Пегасу, что он рожден из тумана над морем и что там, где его копыта касаются земли, начинают бить родники. — Он указал на Геллеспонт. — Вперед! — воскликнул он. — Вперед, туда, где встречаются великие моря!

Когда они приблизились к берегу, Оберманн поехал впереди по тропинке, ведущей к мысу. Воды Геллеспонта потемнели, теперь они отливали зеленым и желтым.

— Берег Европы очень близко, — сказала София.

— Когда-то это был берег Греции. Или Фракии.

— Возможно, когда-нибудь так будет снова. Но мне не дожить.

— Не говори: "Не дожить". Здесь мы бессмертны! Сейчас мы покорим эту землю. Я переплыву Геллеспонт и провозглашу ее нашей.

— Нет-нет, Генрих. Ты не можешь плыть так далеко.

— Никогда не говори мне: "Не можешь", София. Лорд Байрон заявлял, что был первым со времен Леандра, кто проплыл от берега до берега. Но это ложь. Многие совершали такой подвиг.

— Прошу тебя, не делай этого сейчас, Генрих. Пожалуйста.

— Меня будет вдохновлять история Геро и Леандра. Влюбленные, разделенные проливом! Сигнальный огонь на окруженной морями башне освещал ему путь через пучину! Потрясающе.

— Но ведь Леандр утонул, разве не так? А Геро бросилась со скалы в море.

— Позднейшая вставка, София. Эта легенда служила объяснением разделения Европы и Азии. Только и всего.

— Очаровательная легенда, Генрих.

— Двое любовников, нашедшие раннюю смерть в волнах? Я согласен, что история прекрасна. Но мы сделаем ее еще прекраснее. София и Генрих бросят вызов Геллеспонту. Двое новых любовников покорят волны.

София отметила, что мужу такое сравнение вовсе не кажется странным. Он подошел к берегу и, обратившись лицом к волнам, громко прочел:

Пусть песнь стара, но юность вновь

Докажет, что жива любовь [10].

— Мне здесь не нравится слово "докажет" — это неподходящий глагол. — Он вернулся и встал рядом с ней. — Мы молоды сердцем, София.

— Я уже не так молода. И ты тоже. Было бы безумием пытаться переплыть пролив. — Волны мягко бились о берег.

— Ерунда. Мы все молоды, когда оказываемся здесь. Это ворота в мир. — Он заслонил глаза от света ладонью и посмотрел на север. — Треки верили, что это путь в незнаемые земли. Они устремляли взгляд на север, на владения гиперборейцев, наслаждавшихся вечной весной. А те жили так близко от звезд, что слышали их музыку. Могли пересчитать холмы на луне.

София подошла к самому берегу, где вода казалась прохладной и манящей.

— Что это за остров? — спросила она, указывая на небольшой клочок земли над поверхностью воды.

— Он безымянный.

Почему бы тебе не доплыть до него? Я не выдержу, если ты поплывешь дальше, Генрих.

— Хорошо. Пусть будет так. — Он снял рубашку и брюки и оказался в старомодном купальном костюме.

София рассмеялась.

— Мой отец носит такой же! — Ее отец воспринял эту моду, когда был молодым, и гордился, что до сих пор сохранил стройность и может плавать в том же костюме.

— Твой отец в хорошей форме. Я тоже. — Оберманн вошел в воду, взывая к Посейдону, и с криком бросился в волны. Пока он плыл к острову, вокруг разлеталась брызгами вода, София никогда не видела, чтобы кто-нибудь плавал так шумно. Неподалеку виднелась рыбацкая лодка; рыбаки поправляли сети, и Софии было слышно, как они смеются, показывая на Оберманна. Он напоминал небольшое морское чудовище, фыркающее и булькающее в глубинах. За несколько минут он доплыл до островка, вылез на скалы и принялся скакать, размахивая руками и что-то крича Софии. Он казался ей ребенком, нетерпеливым и восторженным.

Затем он опять бросился в море и поплыл к берегу. Две или три минуты спустя София увидела, как он снова машет, но сейчас в его движениях было что-то странное и пугающее. Потом он исчез под водой.