Заколдованный участок - Алексей Слаповский Страница 14

– Запросто!

– Получается, чей экстрасенс лучше, те и выигрывают?

– Не исключено! Нет, игра тоже что-то решает, – допустил Андрей Ильич для объективности, хотя в глубине души считал иначе. – В общем, возьмем его, поедем в район, сами будем по делу говорить, а он пусть сидит рядом и внушает.

– Взрослый человек, а в такие глупости веришь! – укорил Лев Ильич.

Андрей Ильич тут же нашел возражение:

– А на кого столбун напал? Не на тебя? Нет, надо сходить к нему. Прямо сейчас же.

3

И прямо сейчас же Андрей Ильич отправился к Нестерову.

Изложил свою просьбу. Нестеров некоторое время внимательно смотрел на него, а потом уточнил:

– Вы серьезно это предлагаете?

– Конечно! Я же не требую результата сразу, но – вдруг получится?

– Не получится. Внушение мыслей на расстоянии – миф.

– А как же вы работаете?

– Вербально. Словами.

– Ну, словами так словами. Как бы между делом, понимаю.

– И даже в этом случае начальство – народ невнушаемый, – сказал Нестеров с долей шутки, но Андрей Ильич откликнулся всерьез:

– Это я и по себе знаю. Но попробовать можно?

– Бесполезно! Поймите: он сидит в своем кабинете, это его крепость, его родина – всё! В такой обстановке человек абсолютно невнушаем!

– Значит, надо выманить.

– Как?

– Мало ли. Рыбалку предложить, например. Мы предложим, а вы... – тут Андрей Ильич что-то такое показал руками, изображая психологическую поддержку, которую должен оказать в этот момент Нестеров.

А Нестеров и впрямь чувствовал себя должником из-за сорванного сеанса, поэтому согласился.

Решили рано утром выехать в Полынск.

4

Рано утром выехали в Полынск следующим составом: братья Шаровы, Вадик и Нестеров. Прибыв к районной администрации, некоторое время сидели в машине, вглядываясь в хмурые лица служилого районного люда, стекавшегося на работу.

Тут к машине подошла довольно полная и довольно миловидная женщина.

– Лёвушка! – сказала она.

– Оля! – обрадовался Лев Ильич, но тут же смущенно кашлянул, оглянулся на брата и сказал: – Здравствуйте, Ольга Яковлевна!

Оля, она же Ольга Яковлевна, она же служащая какого-то отдела по фамилии Пружина, сразу всё поняла.

– По делу приехали?

– Вроде того. Кстати, обсудить бы. Желательно в постороннем месте.

– Какое еще место, у меня работа!

– Ну, задержись на полчаса, – попросил Лев Ильич. – Скажи – дети маленькие, то-се.

Пружина рассмеялась:

– Лева, опомнись! У моих маленьких детей уже свои маленькие! Ладно, если ненадолго. Очень уж хочется с тобой поболтать! Всё-таки ты еще орел, Лёва! – негромко сказала она, садясь в машину.

Лев Ильич взглянул на брата – на этот раз не без горделивости.

Через несколько минут они сидели в небольшом кафе. И Лев Ильич, не откладывая, изложил суть дела. А Вадик вытащил и показал бумагу с формулами.

– Вот. Катионы, анионы, калий, магний, чего только нет! За результаты отвечаю.

– Ну и хорошо, – сказала Пружина. – Обнаружилась вода – пейте на здоровье.

– Мы производство хотим организовать. На базе моего винзавода, – пояснил Лев Ильич.

– Опять же – вперед!

– Ты что, не понимаешь? Разрешение нужно, то-се. Нужен человек, который подпишет необходимые бумажки. Кто должен подписать, вот вопрос!

Пружина озадачилась.

– Вопрос, в самом деле! С одной стороны, на природных ресурсах сидит Лопатенко, но он ничего не решает, его не сегодня-завтра снимут, точно знаю. Можно в санитарный контроль сунуться, к Жулёвой, но Жулёва ничего не подпишет без Укачкина.

– Значит, к Укачкину?

– Скорей, к Мишакову.

– А он кто?

– Новый человек, но сразу высоко сел. Да это не важно! – вздохнула Пружина, подразумевая под этим вздохом сложность районной чиновничьей иерархии. – В этом-то и дело, хорошие вы мои: у кого какая должность, на это смотреть не надо! Смотреть надо, кто реально решает вопросы. Мишаков – решает. Если он решит, то всё.

– Значит, он нам и нужен, – сделал вывод Андрей Ильич.

– В самом деле, Оль, устрой нам с ним встречу, – попросил Лев Ильич.

– Я для него никто, – призналась Пружина. – Придется вам самостоятельно.

– Ничего страшного! – воскликнул Вадик. – Подход к любому найти можно! Вы скажите, какой он человек?

Пружина описала Мишакова: немного лысоватый, роста среднего, фигура не сказать, чтобы представительная, глаза...

– Да нет, – сказал Вадик. – Мы имеем в виду психологический портрет! – и глянул при этом на Нестерова: дескать, не вам одному известны такие тонкости. Впрочем, Нестерова такое посягновение на его профессию не только не взволновало, но даже и не заинтересовало. Он внимательно разглядывал в своем стакане мутную жидкость, что в меню значилась как компот из сухофруктов, и, похоже, сравнивал ее с аналогичной жидкостью советских времен, вряд ли находя отличия. На вкус сравнить не решился.

Андрей Ильич упростил вопрос Вадика:

– Мы имеем в виду: на что он клюет, извините?

– Клюет – это вы точно сказали. На рыбалку клюет! – сказала Пружина, и Андрей Ильич радостно подмигнул Нестерову: а я что говорил? – Большой мастер этого дела, – продолжала Пружина. – Если его уговорить поехать к вам на рыбалку, да баньку после этого, да с женщиной его симпатичной познакомить, он насчет, как бы это сказать... насчет любви большой специалист... и – дело сделано! Ну, может, и наличными сунуть ему: любовь-то пройдет, а деньги останутся.

– Лучше бы без этого обойтись, – сказал Лев Ильич.

– Обойдемся! – обнадежил его брат. – У нас психологическое оружие есть!

Нестеров поморщился, а Пружина вгляделась в него и вдруг воскликнула:

– А вас я знаю! Вы к нам приезжали лет десять назад, сеанс проводили. Но, между прочим, мне только хуже стало.

– Вы ошиблись, – сухо сказал Нестеров, встал и пошел к выходу.

Пошли за ним и Андрей Ильич с Вадиком.

– Что ж, – теплым голосом сказал Лев Ильич, оставшись наедине с Ольгой Яковлевной. – Спасибо за совет, Оля. Ты нам только покажи его.

– А чего показывать: у него на двери написано – Мишаков.

– Вот тоже жизнь... Поговорить по-человечески некогда, – коснулся личного Лев Ильич.

Пружина усмехнулась.

– Понимаю. Дело превыше всего. Эх, мужики... Придет старость, начнете вспоминать, сколько счастья мимо ваших рук прошло из-за ваших дурацких дел, жалко станет – а поздно уже. Рад бы, как говорится, да уже нечем, извини за юмор. Ну ладно, пошли, работать пора!