Человек-комбини - Саяка Мурата Страница 14

— А что за кандидат?

— Да мужик-то вроде ничего, но возраст… Пенсионер, из прежнего магазина только что уволился из-за болей в спине. Вот и меня стал просить об отгулах, как только спину прихватит. Я ещё понимаю, когда о таком предупреждают заранее. А если в последнюю минуту? Нет уж, лучше я буду сам по ночам выходить!

— Понятно…

Таков физический труд: стоит сломаться телу, как в негодность приходит вся твоя жизнь. Как бы я ни старалась, как бы ни собирала волю в кулак — однажды годы возьмут своё, и в механизме комбини я стану негодной деталью.

— Кстати, Фурукура, ты могла бы в воскресенье после обеда прикрыть Сугавару? А то у неё концерт…

— Хай! Прикрою, конечно.

— Правда? Очень выручишь!

Что ж. Пока ещё я инструмент вполне годный. Мышцы живота сжимаются от радости и тревоги одновременно.

— Ещё чуток подзаработать — это мы завсегда! — отвечаю я шефу голосом Сугавары.

Сираху у входа в магазин я замечаю совсем случайно.

Ближе к ночи деловой район совсем обезлюдел. Но в тёмном углу чуть поодаль я вижу сгусток чьей-то тени. Вспоминаю «охоту за призраком», в которую играла еще ребёнком, протираю глаза. Приближаюсь — и обнаруживаю испуганного Сираху, жмущегося украдкой к тёмной стене здания.

Похоже, он ждёт появления той покупательницы, чей адрес собирался узнать. Не зря же директор рассказывал, как после смены Сираха ошивался в подсобке, дожидаясь, когда она заглянет к нам за любимыми сухофруктами.

— Ты чего, Сираха? В полицию захотел? — говорю я, подкравшись к нему сзади. Вздрогнув от неожиданности так, что я сама испугалась, он развернулся, узнал меня — и тут же скривился.

— О, ч-чёрт! Фурукура? Ты, что ли?

— Засаду устроил? А ты не в курсе, что домогаться покупателей — самое страшное табу для наших работников?

— Я больше не ваш работник.

— А я — работник и мимо пройти не могу. Мало тебе директор шею намылил? Так он сейчас здесь, я позову?

Он вдруг угрожающе выпрямляется и, нависая надо мной, глядит уже сверху вниз.

— Да что он мне сделает, ваш корпоративный холуй? Я ничего дурного не совершаю. Понравилась женщина — я её добиваюсь. Традиция, которая тянется между самцами и самками с древнейших времён.

— Но разве не ты говорил, что лучшие самочки достаются только сильным охотникам? Сам же себе противоречишь!

— Ну да, я прямо сейчас без работы, но у меня блестящие планы. Вот открою своё дело — девки слетятся на меня, как мухи на мёд!

— Так, может, сперва откроешь, а там и будешь выбирать из слетевшихся? Разве так не логичней?

Сираха явно смущён.

— Так или иначе, с эпохи Дзёмон у людей ничего не меняется, просто они не хотят этого замечать. Все мы просто животные, — отвечает он невпопад. — Как по мне, этот мир дисфункционален. Потому в нём и обращаются несправедливо со мной…

Может, и так, думаю я. Но с другой стороны — а как должен выглядеть идеально работающий мир? Даже не представляю. И чем больше об этом думаю, тем меньше понимаю, что же такое «мир». Возможно, просто химера, не более.

Сираха видит, что я молчу, и внезапно закрывает лицо руками. Я жду, что он чихнёт, но замечаю, как меж его пальцев просачиваются капельки влаги. Плачет, что ли? Ну и ну. Не хватало ещё, чтобы нас увидел кто-нибудь из покупателей.

— Давай-ка зайдём куда-нибудь, — говорю я, хватаю его за локоть и тащу в ближайший семейный ресторанчик.

— Этот мир не признаёт инородных тел. Всю жизнь от этого страдаю, — говорит Сираха, прихлёбывая жасминовый чай.

Чаю у стойки с напитками налила ему я. Пока не поставила перед ним чашку с чайным пакетиком, он сидел молча, недвижный как истукан, и начал пить, даже не сказав «спасибо».

— Ты просто обязан ходить с ними в ногу… Почему тебе уже за тридцать, а ты до сих пор на подработках? Почему ещё ни разу не влюбился? Сколько раз с женщиной спал? Спрашивают, не стесняясь. Да ещё подчёркивают: «Проститутки не в счёт!» — и хохочут тебе в лицо… При этом я никого не трогаю. Но они считают нормальным вторгаться в мою жизнь — уже просто потому, что я в меньшинстве!

Ну вообще-то ты и сам без пяти минут сексуальный маньяк, думаю я, разглядывая Сираху в упор. А сколько неудобств ты причиняешь окружающим: и продавщицам, и покупательницам? Бубня о своих страданиях, ты так легко употребляешь слово «вторжение», словно ты у нас — всегда только жертва, но никогда не насильник! Странная форма мозга, что говорить.

Или это у тебя хобби такое — жалеть себя?

— Да уж… — соглашаюсь я дипломатично. — Просто кошмар.

Да, этот чёртов мир вторгается и в мою душу. Но лично мне внутри себя защищать особенно нечего, и я правда не понимаю, отчего Сираха так злится на белый свет. «Может, у парня действительно сплошь невезуха по жизни?» — думаю я, потягивая свой кипяток.

Нужды в каком-либо вкусе я не испытываю и в свою чашку пакетика не кладу.

— Вот зачем я хочу жениться — и жить так, чтобы ко мне больше не было претензий, — продолжает Сираха. Хорошо бы на ком-то с деньгами. Есть у меня идея — уникальный сетевой бизнес. Перехватят — пиши пропало, так что деталей раскрыть не могу. Идеальной невестой будет та, кто в меня инвестирует. Идея моя преуспеет на все сто. И тогда уже никто и ни в чём не сможет меня упрекнуть.

— Постой-ка. Тех, кто вторгается в твою жизнь, ты ненавидишь, но жить при этом хочешь так, чтоб они были тобой довольны?

Странная позиция, удивляюсь я. Разве это не полная капитуляция перед ненавистным миром?

— Я просто устал… — отвечает он.

Я понимающе киваю.

— Да, уставать непродуктивно. Если для избавления от претензий достаточно просто жениться — лучше это сделать поскорей.

— Ха! Думаешь, это просто? В отличие от женщин, мужикам в этом мире претензии предъявляют бесконечно, — угрюмо бурчит Сираха. — Не работаешь в фирме? Давай-ка устраивайся! Устроился? Зарабатывай! Заработал? Ищи жену, плоди потомство! Мужиков мир судит всю жизнь! По сравнению с нами вы, женщины, просто отдыхаете, так что лучше не сравнивай…

— Значит, сама женитьба ничего не решает? Зачем же она тебе? — спрашиваю я. Но Сираха, не ответив на это, с жаром бубнит себе дальше:

— Я решил проверить, с каких же пор этот мир настолько сошёл с ума. Закопался в книги по истории. Мэйдзи, Эдо, Хэйан… ^[13] И стал замечать: как глубоко ни копай — мир был кривым во все времена. Даже в эпоху Дзёмон!

Задев рукой столик, он расплёскивает чай.