Белладонна - Карен Молинэ Страница 130

Приходилось ему доверять — ничего другого нам не оставалось.

Его Светлость до сих пор не появлялся. Его исчезновение тревожило меня, но я догадывался — у него свои причины держаться подальше. Дело не только в том, что он боится своим появлением нарушить течение родов. Причина тут другая, я это чувствовал.

Начались роды. Они проходили мучительно. У меня сердце разрывалось от ее криков, бесконечных, час за часом.

— Неужели нельзя хоть чем-то ослабить боль? — умолял я врача. Он только качал головой. Он был предельно сосредоточен, и это придавало мне каплю уверенности. Хогарт расхаживал по кухне. Ему невыносимо было думать обо всем этом беспорядке.

Наконец, громко вопя, первым родился мальчик. Она назвала его Тристан. Мы с Маттео торопливо обтерли его и не могли не обратить внимания на его прелестные, розовые младенческие яички. Я, естественно, никогда не видал младенцев и не знал, какие у них бывают яички, но эти показались нам непропорционально огромными. Через мои пальцы на новорожденного излилась волна горячей, нежной любви.

С последней схваткой из лона Белладонны выскользнула крохотная девочка, и мы, разумеется, сразу же влюбились и в нее тоже. Мы вложили ее в руки Белладонне, рядом с братиком. От изнеможения у Белладонны едва хватило сил поцеловать младенческие макушки, и она тотчас же провалилась в глубокий сон. Врач собрал свои вещи, Матильда спеленала младенцев и взяла их на руки. Она до сих пор не сказала нам ни слова, и мы не ждали, что она станет напевать им колыбельную. Она осторожно уложила младенцев в колыбельки, застланные теплыми одеялами, и поставила их у кровати, потом на цыпочках вышла. Заглянул Хогарт, бросил на младенцев один-единственный мимолетный взгляд, увидел смятые окровавленные простыни и, позеленев, мигом удалился.

Впервые за долгое время мы с Маттео не испытывали ничего, кроме полного счастья. Мы хлопотали над младенцами, затем легли на диваны у пианино и тоже крепко уснули.

Я проснулся первым и, зевая, подошел к колыбелькам посмотреть на младенцев. Тут я заметил, что в комнате сидит Хогарт, и насторожился. Что-то не так; ему здесь нечего делать. Я взглянул на часы — наступило утро. Младенцы давно должны были разбудить нас пронзительными голодными криками. В Бенсонхерсте вопящие малыши сводили меня с ума; вот, пожалуй, и все, что я знал о детях. Сначала я подошел к кроватке Брайони; она мирно спала. Я бросил хмурый взгляд на Хогарта.

— Матильда покормила ее из бутылочки, — прошептал он.

Я чуть не взбесился. Белладонна непременно хотела кормить детей грудью — она надеялась, что благодаря этому они оставят близнецов при ней. Я подошел к колыбельке Тристана, но его там не было. Мои нервы трепетали, как натянутые струны; удивляюсь, как их звон не разбудил Белладонну. Я осторожно встряхнул за плечо Маттео, и он тотчас же проснулся. Одного взгляда на мое лицо было достаточно, чтобы он понял: дела идут неладно.

— Где Тристан? — громким шепотом спросил я у Хогарта, не желая будить Белладонну.

— Нездоров, — прошептал он в ответ.

— Что значит — нездоров? — вспылил я. Мне хотелось придушить его. Я знал, что он лжет. Маттео подошел и встал рядом со мной; Хогарт поднялся и попятился к дверям. Ого! Значит, мы еще способны напугать врага! Эта мысли придала нам сил. Или, точнее, придала бы, будь я в ту минуту способен понять, что происходит. Мы ничего не могли сделать. И, естественно, не могли бежать только с одним ребенком.

Добравшись в целости и сохранности до двери, где возле него возник из воздуха Мориц, Хогарт обернулся к нам.

— У Тристана что-то неладно с грудью, — сообщил он. — Матильда, когда кормила его, обратила внимание, что он очень плохо дышит. Надеюсь, малыш поправится. Врач приехал и забрал его в деревню. Беспокоиться не о чем.

Как мы могли не беспокоиться?

— Я вам не верю, — заявил я.

— Что-то мне, дружище, ваш тон не нравится, — ответил он и зашагал прочь.

Это было невероятно. Что я скажу Белладонне, когда она проснется? Они украли ее ребенка, я это знал.

Немного позже, когда Белладонна очнулась и через силу съела пару ложек супа, мы положили ей на руки Брайони, и малышка жадно припала к груди. Белладонна была так измучена, что уснула с девочкой на руках, и Маттео долго сидел рядом, держа голову малышки возле груди. Они почти походили на счастливую семью. Почти походили.

Когда Белладонна проснулась опять, она все еще была так слаба, что не могла встать с постели.

— Где мои дети? — сонно спросила она. Мы принесли ей Брайони, и та снова принялась с жадностью сосать мамину грудь. — Где Тристан?

Я присел на край кровати, и она увидела мое лицо.

— У него что-то неладно с дыханием, — осторожно сказал я. — Врач забрал его в деревню, чтобы вылечить. Он поправится. А теперь отдохни. Ты нужна Брайони.

— Нет, — заговорила она, пытаясь встать. — Нет, нет, нет…

Брайони выпустила сосок и громко заплакала. Маттео старался успокоить Белладонну, но та истерически рыдала, и я выбежал в кухню. Там была только Матильда; Хогарта я не нашел.

— Где младенец? — закричал я. — Что вы с ним сделали?

Я так разозлился, что готов был схватить со стола большой разделочный нож и воткнуть его в широкую спину Матильды, но тут вошел Маркус. Он хмуро покачал головой, и я перестал кричать. Бесполезно. Они, казалось, были огорчены не меньше меня. Матильда, полная недавно обретенных материнских чувств, не находила себе места от тревоги. Хоть Матильда и работала на Его Светлость столько, сколько помнит Белладонна — она-то и шнуровала на ней корсет в ночь аукциона, затянула так, что бедняжка не могла дышать — все равно эта крестьянка была не способна причинить зло невинному младенцу.

Либо Хогарт выкрал его, либо тот в самом деле тяжело заболел.

Я знаю только одно — ребенок больше не вернулся.

* * *

— Верните мое дитя, — скулила она, как побитый щенок. — Верните мое дитя, мое дитя, мое дитя…

Наплакавшись, она погрузилась в тяжелый сон. Она была так слаба, что не могла кормить грудью. Брайони охотно переключилась на питание из бутылочки. Я не возражал; по крайней мере, у нас с Маттео появилось хоть какое-то занятие.

Хогарт появился неделю спустя и напрямик выложил мне, что Тристан умер. Они, мол, держали его в деревне, опасаясь, что он заразный, и до сих пор не знают в точности, что это была за болезнь. Наверно, одна из тех неведомых хвороб, какие бывают у новорожденных. Скоро его привезут сюда и похоронят.

— Хогарт, не лгите мне, — устало произнес я. Как мог новорожденный младенец подхватить кашель, да в придачу и заразный? Почему вы не разрешаете взглянуть на его тело? Я хотел спросить это, хотел вцепиться Хогарту в горло и душить, пока с ворота его белоснежной рубашки не оторвутся золотые пуговицы. Но у меня не было энергии для драки. Кроме того, пусть считает нас слабыми и надломленными.