Револьвер для сержанта Пеппера - Алексей Парло Страница 13

Шурочке видятся сумерки. Бесконечные, свинцовые, покрытые жёлтой листвой и жирной грязью, продутые холодным ветром с запахом прелых листьев, усиленные безлюдностью улицы где — то на промышленной окраине города. Он бредёт по этой улице вдоль грязных заводских заборов. Ногам сыро, во рту — кисло, и хочется водки. Не пьянства ради окаянного, а токмо пользы для. Чтобы согреться. Чтобы почувствовать под диафрагмой тепло и уют. Но водки нет, и людей тоже нет. Даже машин — и тех нет.

Сырой холодный воздух, кажется, не задерживается в лёгких, а опускается ниже, заполняет всё его тело, и теперь он промок не только снаружи, но и изнутри. Внезапно заводской забор кончается, и Шурочка видит старую витую решетку из чугуна, за которой — запущенный садик из давно не стриженных кустов и деревьев, между которыми стоит грязно — белый двухэтажный особнячок прошлого века с эркером посредине. На стене дома табличка с надписью "ул. Бахметьева, 13". Букву "х" чья — то досужая рука зачеркнула и сверху красной масляной краской написала буквы "ф" и "о".

"Улица Бафометьева… Да уж, подходяще…" — пробормотал Шурочка, мгновенно вспомнив секретаршу главврача Ларису, пышную блондинку с бюстом, которая на почве нереализованный женственности и вопиющей экзальтированности вдруг увлеклась Папюсом ^[14] и прочей магической дребеденью, охотно делясь этой литературой с сотрудниками. В одно из спокойных, не насыщенных событиями ночных дежурств и пролистал Шура таковую брошюру, из которой и почерпнул одно из имён князя тьмы.

В доме горели два окна на втором этаже. Шура посмотрел туда и вдруг увидел, как дрогнула тюлевая занавеска, оттуда показалась изящная женская ручка и поманила его.

— Сейчас! Я сейчас! — воскликнул Шура — и пришёл в себя. Столкнулся взглядом с Макаровым и тут же из себя вышел…

THE HIGHER YOU FLY THE DEEPER YOU GO — IV

— Сейчас! Я сейчас! — крикнул Шура и вошёл в подъезд.

Это был странный подъезд. Не выглядел он подъездом, парадной и чем — то тому подобным. Просто коридор. Длинный коридор, непонятно чем тускло освещённый, без лестницы и без дверей. Голые стены противного тёмно — зелёного цвета, запах старости и мышиного помета. И звуки музыки, которые становились громче по мере того, как Шура шёл по коридору. А что ему ещё оставалось? Не стоять же столбом, нюхая мышиные какашки!

Музыка оказалась фрагментом под названием «Dig it» с битловского альбома «Let it be». Только звучала она непрерывно, хотя на альбоме длилась меньше минуты. Похоже, кто — то включил режим повтора. И Шура твёрдо знал, что это было сделано специально для него. Вот он и шёл на звуки музыки, а музыка постепенно заполняла его всего, подчиняя своему ритму, заставляя губы шевелиться в такт глупым словам про ФБР, ЦРУ, Би Би Кинга и Дорис Дэй. Это стало бесконечным, «вещью в себе», и ему уже не хотелось ничего, кроме как идти и идти, и слушать, слушать это несуразное «Dig it»… Но всякая дорога рано или поздно куда — то приводит, и всякий коридор рано или поздно заканчивается дверью. Между прочим, странно, но несмотря на полное отсутствие подъёма, у Шуры было отчетливое ощущение того, что он поднялся — таки на второй этаж. Ну, на то он и бред…

Итак, Шура подошёл к двери. В этот момент наконец — то детский голос сказал по — английски что — то об ангелах, и раздались фортепианные аккорды — зазвучало вступление к «Let it be». Шурочка толкнул дверь.

— Он пришёл! — возвестил мелодичный и нежный женский голос, но женщины в комнате Шура опять — таки не увидел, а увидел, совсем даже наоборот, сидящего за роялем Джона Леннона.

— Ну ничего себе! — как — то даже разочарованно сказал Шурочка. — Это же песня Пола Маккартни! Он её сочинил, он её и пел!

— И что? — спросил Джон Леннон.

— Ничего! Зачем чужие песни петь? Своих что ли мало?

— Во — первых, альбом чей? Битлз. Значит, и все песни на нём — Битлз, — с вызовом сказал Леннон. — Про то, что мы с Полом все наши песни подписывали «Леннон — Маккартни» я вообще молчу. А во — вторых, это когда было? В 70–м. А сейчас — 90–й!

— Ну, да. А в 80–м тебя убили, — парировал Шура.

— И что? — опять едко спросил Джон. — Значит, живой был — не смей «Let it be» петь, не нарушай авторских прав! Убили — и мёртвым не смей её петь! Мало я с этим засранцем ругался… Ты, кстати, с ним поосторожнее. Он, конечно, парень нормальный, но иногда просто не знаешь, чего от него ожидать… Хотя, под конец мы с ним помирились. Даже хотели что — нибудь эдакое организовать… Но всё равно. Я тебя предупредил.

— Да я — то здесь причём?

— А как же? Теперь тебе с ним жить. — Леннон отвернулся и тихонько запел: «I'm only sleeping…».