Круиз для среднего класса - Михаил Щербаченко Страница 13

Редко кому удается до неузнаваемости, до полной противоположности изменить собственную натуру. Это вам не смена пола, тут приходится резать самого себя без наркоза, собрав в кулак силу духа и силу воли. Так вот, наш герой Тимур Тимофеевич поменял себя даже не единожды, а дважды. Сейчас узнаете, на что способен человек, стремящийся к совершенству.

Он был воспитан в добродетельной семье, и родители плотно уложили в его черепную коробку высокие нравственные идеалы. Те, что изложены в христианских заповедях (не кради, не лжесвидетельствуй, не пожелай дома ближнего своего, ни жены его, ни раба его, ни вола его) и в моральном кодексе строителя коммунизма (непримиримость к несправедливости, нечестности, карьеризму, стяжательству). И Тимур сызмальства верил, что всего добьется, если вырастет порядочным, приличным человеком. Ему очень нравились эти слова: приличный – значит, при лице; порядочный – соблюдающий порядок. А слитно – лицо в порядке.

С тем он и ступил на тропу жизни. Однако где-то в средних классах средней школы программа дала сбой. Девочки, которых должны были восхищать его надежность и душевность, отдавали предпочтение плохим мальчикам. Дружки, которые не могли не оценить его преданность и верность, возили на нем воду и разводили на деньги. Учителя, ставившие в пример его усидчивость и аккуратность, назначили новых фаворитов с крутыми папами. Тимур пожаловался родителям, но те объяснили, что сыну ниспослано испытание, которое нужно пройти, а потом явится высшая справедливость и воздаст каждому по заслугам.

Но справедливость, похоже, застряла в пробке. Во всяком случае, ни в строительном институте, где Тимур выучился на инженера-проектировщика, ни в Сельхозпроекте, где протирал штаны за кульманом, ничто не подтверждало превосходства порядочного молодого человека над морально нестойким окружением. Сослуживцы подсиживали, стучали, чморили и даже слепили из его имени-отчества – Тимур Тимофеевич – клоунскую кличку Тим-Тим, которая так и прилипла на всю последующую жизнь. Начальство, которому из нравственных соображений он не лизал зад и не бегал за водкой, держало его на младших должностях и унизительной зарплате.

Короче, тридцатилетие Тим-Тим встретил лузером. Лицо сохранил в порядке, зато в жизни его царил полный бедлам. Вот куда завели оторванные от действительности заповеди. Простая логика подвела к выводу: если достойного по всем статьям человека не оценили, оставаться таковым нет никакого смысла, а потому хочешь-не хочешь, а надо измениться. Скроить из себя существо низшего порядка, проще говоря – гада ползучего. А там поглядим.

Судьбоносное решение счастливо совпало с возникновением новой страны на месте развалившейся. Тим-Тим сменил место работы и примкнул к освященному новой властью фермерскому движению. С опытом и связями, наработанными на сельских стройках, пришелся ко двору и быстро сдружился с мутноватой публикой, варившей новую крестьянскую кашу. Возглавив вскоре одну из вновь созданных отраслевых контор, брал кредиты в ассоциации фермеров, строил производственные цеха и избы нового поколения, потом начал устраивать ярмарки сельхозпродукции и даже развернул сетевую продуктовую торговлю. Пошла игра по-крупному.

И выяснилось, что Тим-Тим вполне может обойтись без всех этих «не укради» и «не пожелай вола ближнего», а также не испытывает непримиримых чувств к несправедливости, нечестности и стяжательству. Поначалу было нелегко, приходилось каждый раз заставлять себя: ну же, сделай гадость, это так просто! Утром и вечером он твердил завет буддистов: притворись тем, кем хочешь стать, и ты им станешь. Духовные практики пошли впрок – он натренировался дурить жадных, но неопытных крестьян, шельмовать с распорядителями фермерской программы, предавать партнеров и брататься с врагами. В Тим-Тиме, как оказалось, скопилось очень много нерастраченного в прежней жизни дерьма, и теперь он щедро раздаривал его людям.

Принимая решения, он всякий раз спрашивал себя, как бы в данном случае поступил порядочный человек, и делал все с точностью до наоборот. Его деловая репутация сводилась к лаконичной формуле: способный, изобретательный, цепкий и невероятно везучий гондон. И говорили о Тим-Тиме знакомыми фразами: он сукин сын, но он наш сукин сын; с такими, как он, обедают, но не ужинают; после рукопожатия проверь, все ли пальцы на месте, – и далее в том же роде.

Все это его не трогало; единственным человеком, чье мнение для Тим-Тима имело значение, был сын, родившийся в одном из нескладных браков. Воспитать его отец не успел, не до того было, да и бывшая жена чинила препятствия. Мальчишка вырос, поступил в институт, и отношения постепенно наладились. Вот тогда-то отец к своему изумлению узнал в сыне себя юного. Похоже, порядочность передалась по наследству.

Почему-то Тим-Тиму было это приятно, хотя он мягко внушал сыну, с которым искал дружбы, что жизнь сложна, не всегда удается сохранить лицо, иногда приходится быть жестким, иначе не добиться цели… Сын слушал молча, бесстрастно, но когда однажды прозвучало: «Вот взять, к примеру, меня», – раскрыл рот: «Да ладно, папа, не гони. Все же знают, что ты подлец».