Девушка с плеером - Валентина Назарова Страница 13

Парни были простыми и милыми; от Ника я узнала, что они родились и выросли в одной из окрестных деревень. Их отец работал на последней в городе обувной фабрике, а мать была медсестрой. Еще Ник рассказал, что Стю собирался поступить в университет на следующий год. А пока они просто были довольны возможностью переехать от родителей и наслаждались независимостью и каннабиноидами, зарабатывая на жизнь за стойкой бара.

Я закрыла за собой дверь. Взгляд упал на обувную коробку, и в ту же секунду сердце бешено заколотилось. Коробка стояла посередине застеленной мятыми простынями кровати, словно подсвеченный прожектором музейный экспонат. Я осторожно достала из кармана прихваченные в ванной ножницы. Несколько метров до кровати я преодолела как Индиана Джонс в пещере со святым Граалем – как будто на каждом шагу меня могла ждать ловушка.

Я села по-турецки поверх простыней и уставилась на коробку. Она была из-под «Чак Тейлоров», 36 – твой размер, ты у нас такая крошка.

Скотч лопнул от одного прикосновения ножниц – он был свежий и не успел подсохнуть.

Я медленно сняла крышку и положила рядом.

Сверху лежал пухлый конверт. Письмо, подумала я. Ну точно, твоя записка, в которой ты объясняешь все, что произошло. Возможно, там даже есть адрес. Я сунула руку в конверт – там лежал ворох мелких бумажек и всякой шелухи. Я высыпала содержимое на кровать: билеты на концерты, не меньше пары десятков, какие-то флаеры и фестивальные браслеты. Большинство названий были мне незнакомы. На дне конверта осталось еще что-то – фотография. Я вытащила ее: снимок 2007 года, мы с тобой и мамой на даче, собираем черную смородину. Уголки поломаны, похожи на собачьи уши – так ведь говорят в Британии о видавших виды вещах? Он явно висел где-то у тебя в комнате. Я собрала билеты обратно в конверт и отложила его в сторону, а фотографию сунула к себе в рюкзак. Дальше в коробке лежало еще несколько конвертов с официальными письмами. Я вскрыла их, с твоего позволения. Одно послание из университета – ты просрочила платеж за следующий семестр. Еще парочка – из банка, одни овердрафты. Под конвертами лежала какая-то ткань. Я развернула ее – это была футболка. Твоя любимая, растянутая, черная, похожая больше на тряпку. Веселый череп пришельца добродушно ухмыльнулся мне.

Под футболкой лежало еще несколько вещей. Разряженный айпод классик с жестким диском. Холодный и гладкий, точно огромная жемчужина внутри устрицы. Таких больше не выпускают. Я осторожно отложила его в сторону. Настоящее сокровище.

Еще там была книга, старая и потрепанная. Я открыла ее: репринт раннего издания «Сон в летнюю ночь» Шекспира, выпущенный в конце девятнадцатого века. Она чудесно пахла – обожаю этот сладковатый запах старой бумаги. Я перелистала книгу в поисках закладок, и оттуда выпала твоя студенческая карточка. С нее мне улыбалось твое беззаботное, почти детское 19-летнее лицо.

В углу, на самом дне картонной сокровищницы, лежало еще что-то, завернутое в матерчатую салфетку. Внутри оказалась небольшая жестяная коробочка.

Мне удалось открыть ее, лишь пожертвовав ногтем. Там валялась всякая мелочь: монетка с дыркой, старые мамины сережки, цепочки, бусинки и дудочка из матового зеленого стекла размером с зажигалку. Где-то я уже такую видела. Я попробовала посвистеть – получившийся звук вряд ли походил на музыку. Тогда я положила дудочку на заднюю обложку книги, сфотографировала и запустила поиск картинок в Google. Через секунду на странице запроса загрузились десятки фотографий похожих устройств. Дудочка оказалась курительной трубкой. В ту секунду я почувствовала, как приподнялись волоски на затылке, – это больно. Внутри трубки сохранился черный налет. Ты что, курила наркотики? Совсем, что ли, с ума сошла? Нет, не могу поверить.

Из-за двери донесся сдавленный смех моих арендодателей.

– Эй, парни, – я высунулась в щелку, – есть зарядка от старого айпода?

Они повернули головы и помахали мне синхронно, как статуэтки счастливых котиков из китайского кафе.

– Ага, – отозвался Ник, – сейчас найду.

Ник занес мне шнурок минут через пятнадцать. Я поставила айпод заряжаться и, едва дождавшись, пока он проснется, включила шаффл. Я знаю, музыка, которую ты слушала в те последние летние дни, поможет мне узнать тебя немного больше и, может быть, даже укажет на что-то. Вдруг ты приготовила мне послание? Нечто такое, что поймем только мы? Жаль, у нас не было секретного сестринского языка или шифра. Жаль, что мы не были друзьями, и я знаю о тебе так мало. Вставив наушники в уши, я свернулась клубком под одеялом в чужой незнакомой комнате. Пока я рылась в содержимом твоего айпода, я представляла себе времена, когда здесь был викторианский бордель. Клиенты в сюртуках, владельцы обувных мануфактур, и напудренные проститутки-сифилитички располагаются на кушетке, на улице тускло мерцают газовые фонари и слышно, как кэбмены погоняют лошадей. Ты бывала здесь, наверху?

Сегодня столько всего произошло. Длинный-длинный день. Прости, если смерть Алистера стала для тебя сюрпризом, и прими мои соболезнования. Мысли все возвращаются и возвращаются к находке. Все равно я не верю, что трубка твоя. Я узнаю, кому она принадлежала, успокаиваю себя я.

Сквозь незанавешенное окно мне видно верхушки домов и несколько тонущих в электрическом мерцании звезд.

«Remember me, the way I used to be» – последние слова, которые я слышу, перед тем как тяжелые веки медленно смыкаются, и я засыпаю. Пока!

Status: не прочитано