Тайна старого пирата - Галина Павлова Страница 13

Хорошенькое дельце! Эти бандиты не хотели, чтобы мы встретились? А как же они допустили меня к ней сегодня? Их напугало присутствие Артемьева? Он невольно меня защищает? И так ли невольно?

– Вы в милицию не жаловались?

– Я уже рассказала милиции. Милиционер, кстати, меня и нашел. Обещали охранять.

– А как Вы чувствуете себя сейчас? – мне так хотелось задать хотя бы часть вопросов, которые не давали мне спать по ночам.

– Достаточно хорошо, чтобы ответить на твои вопросы, – улыбнулась пожилая женщина.

Неужели я так прозрачна для окружающих? Безобразие.

– Расскажите о Клеопатре Ильиничне.

– Она была умным и интересным человеком. Образованным. Кроме того, что работала в музее, подрабатывала тем, что давала уроки английского в частном порядке.

– Так у нее были ученики? А кто?

– К сожалению, я их не видела. По-моему, последней была, кажется, девочка.

– А она Вам не рассказывала, какое отношение к Клеопатре Ильиничне имею я? Я ведь не знала ее никогда.

– Я понимаю Ваше любопытство. Я была свидетелем, который заверял это завещание. И этот вопрос я ей задавала.

Я затаила дыхание.

– Но она ответила, что не хочет раньше времени, что-либо говорить и сама тебе все объяснит. Она не собиралась умирать так скоро. К сожалению, это все, что мне известно.

– А были ли у Клеопатры Ильиничны еще какие-нибудь рисунки кораблей? – вставил свои пять копеек Артемьев.

– Других рисунков я у нее не видела. Но историей судостроения в нашем городе она интересовалась всерьез. Она вообще была очень любознательным и неравнодушным человеком. Добрым человеком.

– А Вы не знаете, откуда у нее этот рисунок? – не унимался мой настырный компаньон.

– К сожалению, в отличие от Клепочки, меня история флота не очень интересовала. Для меня это был какой-то безликий чертеж и только. Я ничего не спрашивала ее по этому поводу.

Татьяна Дмитриевна на минуту прикрыла глаза. Было заметно, что даже за то недолгое время, которое мы беседовали, она успела утомиться. Мы с Артемьевым переглянулись и, не сговариваясь, начала прощаться. Наша собеседница устало кивнула нам, и мы направились к выходу. Уже открывая дверь, я вспомнила еще об одной проблеме.

– Татьяна Дмитриевна, а у Клеопатры Ильиничны жильцы были?

– Жильцы? – задумчиво переспросила моя собеседница – Да-да, мальчик… Точно, точно… Как же я о нем забыла?

Значит, Яшка не врал. Я помрачнела.

– Он, по-прежнему, живет в доме? – моя собеседница с удивлением посмотрела на меня.

Где же ему еще быть!

– Он заплатил до конца года.

Пожилая женщина покачала головой и снова прикрыла глаза. Она явно намекала, что нам пора уходить. Мы попрощались и вышли.

– Довольна визитом? – небрежно спросил Артемьев, когда мы садились в машину.

– А Вы? – вопросом на вопрос ответила я.

– Не совсем, – дипломатично ответил он.

– Аналогично.

Я задумалась, и некоторое время мы молчали. Наконец, Артемьев не выдержал.

– А почему ты не спросила о ключе?

– Вы тоже не задали вопрос, ради которого пришли, – парировала я наугад.

– Снова туше, – он тонко улыбнулся, будто ему наш словесный спарринг доставлял удовольствие. Но тему изменил. – Однако, согласись, ты была слишком лаконична.

– А что мне оставалось! Вы старались за нас двоих. Зачем вам нужно, чтобы Татьяна Дмитриевна считала нас парой? Вы боитесь, что иначе она мне наедине может сказать что-то лишнее?

– Какая подозрительность у такой юной особы!

– Мне двадцать четыре года, и я вполне вменяемый человек.

– Тем более, такая зрелая личность должна понимать, что я просто успокаивал больного человека. О том, что мы, как ты говоришь, пара, речи не велось.

– Какой альтруизм! Ложь во спасение.

– Почему ложь? Разве в данный момент я не отвожу тебя домой? – голос его стал прохладным. Моя настырность начала ему надоедать.

– И Вы собираетесь делать это ежедневно?

– А ты как думаешь?

– Надеюсь, нет.

– Первая здравая мысль за весь вечер. Или ты, действительно, подумала, что я за тобой ухаживаю? – сказа он еще холоднее.

«Молодец» – подумала я – «Поставил меня на место».

– Подозреваю, что у Вас и без меня разнообразный выбор объектов.

– Я рад, что мы друг друга поняли. Когда люди друг друга понимают, им легче сработаться, – голос его стал вовсе арктическим – А нам еще придется работать вместе, не правда ли?

Его автомобиль остановился около моего дома, и я пулей вылетела наружу. Не сомневаюсь, что вареным креветкам никогда не добиться такого цвета, какой был в этот момент у меня на лице.

– Спасибо, что довезли. До свидания, – заставила я себя сказать.

– Подожди, – он тоже вышел из машины. – Извини за резкость. Обычно меня очень тяжело вывести из равновесия. Особенно женщине.

– Вы их, как полноценных людей, не воспринимаете, – о мои щеки можно было зажечь не только спичку, но полноценный костер.

Он засмеялся.

– Я их воспринимаю, как цветы. Ты, например, напоминаешь мне… – он насмешливо посмотрел на мое пылающее лицо – цветущий кактус.

Потом положил мне на плечи руки и добавил.

– И это будет для меня очень интересным опытом.

– Что именно? – тупо спросила я, потому что его руки на моих плечах меня очень смущали.

– Поцеловать кактус, – и он быстро поцеловал меня в губы. Я дернулась, но вырваться не успела. Он отпустил меня сам и засмеялся. – Удивительно! Не колется!

Он быстро сел в машину.

– Не переживай! Всего лишь поцелуй на прощанье!

– Вы… – я задохнулась от возмущения – Просто несчастный Пират!

– Пират… мне нравится – задумчиво согласился он, – но не несчастный.

Он помахал мне рукой, и вскоре его машина тронулась с места. Артемьев играл со мной, как кошка с мышкой, похоже, просто ради удовольствия. Меня же эта игра выводила из равновесия настолько, что я не сразу смогла попасть ключом в замочную скважину. «Как хорошо» – хмуро подумала я – «Что Володька не успел еще прийти» – повторяя попытку за попыткой, и раздражаясь все больше. Наконец, мне удалось повернуть ключ в замке, и… моя ярость моментально исчезла. Дверь была отперта.

* * *

Куда деваются все рыцари, когда они нужны? В радиусе нескольких сотен метров не просматривалось ни одного. Я стояла у двери собственного дома и не могла заставить себя войти. Призрак таинственного убийцы, запершего меня вчера в подвале, зловеще витал надо мной.