Провидение - Валери Тонг Куонг Страница 13

Все говорят о взрыве. Мой мозг напрягается, старается понять слова, борется с этой оглушившей меня ударной волной, с этим ветром, который воет под сводом моего черепа. Изо всех своих сил пытаюсь восстановить мгновение, когда это случилось. Я была в лифте, нажала на кнопку и – бум! Я отлично знаю, что тут нет никакой связи, мой палец не имеет такой силы. Если бы это было так, я наверняка уже давно взорвала бы господина Фаркаса.

Улавливаю обрывки разговора. Семнадцать погибших, одиннадцать раненых. «Пока», – уточнила медсестра. Все ранения тяжелые, выживание под вопросом, так что тут занимают все операционные блоки. А со мной – ничего, кроме этого постоянного шума в голове, который меня донимает: после серии анализов меня перевели в приемный покой отделения «Скорой помощи», к другим пациентам, которые не имеют к взрыву никакого отношения.

Вдруг я думаю: впервые мне это на что-то пригодилось – быть последним колесом в тележке, ничтожеством, патентованной неудачницей. Уцелела-то ведь только я. Всего два часа назад я была на самом дне. А теперь на самом верху корзины. Я – чудом спасшаяся, хотя никто это еще не осознал, но Поло-то порадуется вместе со мной, и уже скоро.

Он пока не пришел, мой мальчуган. Я попросила, чтобы его предупредили, а также Надеж, которая его проводит. Я бы предпочла встретиться с ним дома, но доктор сказал, что сегодня вечером я еще не выйду отсюда, он хочет за мной понаблюдать, никогда ведь не знаешь, чего ждать, все-таки я была в состоянии шока. Так что я жду.

Время от времени в пределах моей видимости провозят каталки. Иногда с них свешивается безжизненная рука. Воображаю под простыней кого-нибудь из моих бывших сослуживцев, особенно главную директрису, эту чрезмерно накрашенную гадюку. На что она может быть похожа после случившегося? Я стыжусь этой мысли, гадюка ведь истекает кровью, но это сильнее меня, мне нужно найти логику, формулу божественной справедливости. Злюки и подпевалы должны быть наказаны, а последние станут первыми: все это не случайно.

– Вы думаете, это Аль-Каида? – спросил элегантный голос.

Слева от меня на каталке лежал мужчина в костюме. Дальше в инвалидном кресле сидела женщина в строгом наряде, прямее, чем королева на троне – тугой узел волос, на шее великолепное бриллиантовое колье, слишком красивое, чтобы быть подделкой. Это она подала голос.

– Взрыв был подстроен, но, судя по первым уликам, с исламистами ничего общего, – сказал мужчина.

– Откуда вы знаете? – спросила женщина.

– Сообщили по радио. Мне маленький интерн сказал. В любом случае офисное здание в шикарном деловом квартале – точно не их тип красоты.

– Исламисты или нет, они своего добились! – раздраженно продолжила женщина. – Я уже давным-давно жду, чтобы мной кто-нибудь занялся. Могла бы уже уйти, лечение подействовало, но нет свободных врачей, чтобы оформить выписку.

Она вздохнула.

– С ума сойти! И это в тот день, когда я сама явилась в больницу. В общем, я не жалуюсь, поймите меня, но хочу сказать, что ведь это могло бы случиться вчера или подождать до завтра, а вот, поди ж ты, стряслось именно сегодня, словно у меня других забот нет.

– Судьба капризна, – отозвался мужчина задумчиво. – Кроме того, она обожает закон серий.

Заканчивая свою фразу, он вдруг скривился от боли и у него вырвался хрип.

– Вам нехорошо? – вмешалась я.

– Честно говоря, начинаю это чувствовать, – ответил он, отдышавшись. – Я попросил обезболивающего у типа, который меня привез сюда, но он, похоже, решил это не учитывать.

Он был, пожалуй, уже немолод – красивый мужчина с тонкими, правильными чертами лица и матовой кожей. На лбу виднелись следы крови.

– У меня есть таблетки в сумке. Парацетамол, это не сможет вам повредить. Я попрошу кого-нибудь, чтобы их принесли.

– Пф-ф! – фыркнула женщина. – Неужели вы думаете, что они будут тратить время на поиски ваших вещей…

– Думаю, они это сделают.

Да, сделают. Потому что сегодня кое-что изменилось: я единственная уцелела. Пять участников встречи и двадцать два служащих компании, к которым прибавился господин Фаркас для ровного счета, итого: двадцать восемь погибших или тяжело раненных. Целый этаж уничтожен. И я ЕДИНСТВЕННАЯ уцелевшая. Мне выпал джокер, добавочный номер. Из-за чудовищной пробки я бросила такси, прыгнула в метро, и вот результат. Тебя не вышвырнут, Марилу, нет, ты по-прежнему на своей должности, это других вышвырнуло, раскидало, разнесло в клочья!

Мое сердце стучит как бешеное. Я умоляю его успокоиться. Но как его успокоить, когда я почувствовала, наконец, что существую. Нахлынули дурные воспоминания, словно настало время встретиться с ними лицом к лицу и вырвать их из памяти с корнем. Мой страх, мои страхи бегут от меня, уже не хотят со мной связываться – я стала неуязвимой.

– Ну, раз вы говорите… – заключила женщина без особой убежденности.

Больница оказалась совсем не такой, как я ее себе представляла. Сама-то я никогда не болела и – скрестим пальцы – Поло тоже. Худшее, что мы пережили вместе, это сильная ветрянка, когда ему было шесть лет. Он очень рано понял, что болеть – роскошь богачей. Я не говорю о серьезных болезнях, эти, насколько я знаю, распределены довольно равномерно. Я говорю о других, о зимних вирусах, о прострелах, о мелких заболеваниях, но которые кладут вас пластом и могут вам дорого обойтись – в лучшем случае разоритесь на лечение, в худшем лишитесь работы, если не оклемаетесь достаточно быстро.

Я сказала сыну, когда он пошел в детский садик: «Слушай, Поло, у меня нет никакой возможности сидеть с тобой дома в случае неприятности, поэтому мне понадобится и твое участие. Так что строго запрещено забывать свой шарф и варежки зимой. Запрещено ходить нараспашку после физкультуры. Запрещено пить из одной бутылки с приятелями. Каждое утро свежий апельсиновый сок и ложка меда, вечером обязательный суп из зеленых овощей. Вольно, разойдись!»

В общем, о больнице я по-настоящему узнала только в роддоме, во время родов, и долго там не пробыла. Поло был уже готов оказать мне услугу и родился быстро, десятого июня в три часа двадцать пять минут дня. Первое купание, первые заботы, научиться давать грудь, проконсультироваться у педиатра: вот уже и уходить пора. Мы с Поло покинули роддом во время обеда. Он уткнулся головкой в мое плечо, как раз куда надо, чтобы я забыла о своем горе.