Пещера - Тим Краббе Страница 13

– Ты еще встречаешься с Акселом? – спросил Эгон.

– Нет, – сказал Фризо. – К тому же, по-моему, он в тюрьме.

Ранним июньским утром Эгон, учась уже на последнем курсе, ехал на велосипеде на вокзал. Он отправлялся в Арденны, где ему предстояло руководить группой студентов-первокурсников в их пробном картографическом исследовании. По дороге он думал о каникулах в лагере «Дави», которые начинались на этом самом вокзале одиннадцать лет назад. Из воспоминаний его выдернул сигнал автомобиля. Не успел Эгон сообразить, что случилось, как машина прижала его к тротуару и, теряя равновесие, он чуть не упал с велосипеда. Водитель словно выпрыгнул из его мыслей в реальность.

– Эгон! – крикнул Аксел точно так же, как тогда в кафе, когда они впервые встретились после каникул в Ла-Роше.

Он выглядел нервным, беспокойным, возбужденным после бурно проведенной ночи. На переднем сиденье, привалившись к двери, сидела девушка – пьяная, накурившаяся марихуаны.

– Эгон! Как дела? Уже стал профессором? Сейчас рано или поздно? А что было в тех солонках? Пойдем выпьем кофе.

Эгон сказал, что в солонках ничего не было, и как здорово его снова встретить, и что он только что о нем думал, так как едет в Бельгию. Но времени у него в обрез – опаздывает на поезд.

– Я тебя отвезу, – сказал Аксел.

– До станции на велосипеде ровно пять минут. И потом я хочу поставить велосипед на парковку.

– Да я тебя в Бельгию отвезу! – сказал Аксел.

Устоять перед напором Аксела было невозможно. Он кружился вокруг тебя, морочил тебе голову – все, что хотел ты, не имело смысла, а все, что хотел он, само собой разумелось. Эгон мог бы отказаться, соврать, что в поезде должен почитать, подготовиться, возможно, даже погулять по Ла-Рошу или посетить пещеры – и все это без Аксела, потому что с ним порвал. Но он уже привязал свой велосипед, девушку перегрузили в такси – они выезжали за пределы Голландии.

Казалось, что машиной управляет четырнадцатилетний мальчишка. Аксел суетился, проявлял нетерпение, раздражался – все, как раньше. Тем не менее он изменился: не такой худой и костлявый и как-то по-новому уверенный в себе – не игрок, рискующий последними деньгами, а игрок, позволяющий себе проиграть. Он больше не стремился стать кем-то, он уже стал им.

Кем именно, оставалось неясным. Все оставалось неясным. Он больше не учился и не жил в «Гриме». В ответ на вопрос Эгона, где же он теперь живет, Аксел не назвал ни улицы, ни номера дома, а лишь упомянул район. Он занимался торговлей: холодильники, телевизоры, цветы. Эгон не верил ни единому слову, и, казалось, Аксел этого и не ждал. Он наверняка стал профессиональным преступником. Торговцем наркотиками. Закованный в тайну и скорее всего играющий в опасные игры с жизнью, он импульсивно взял себе этот свободный день. Ради шутки, дабы доказать, что способен на такие подвиги, – сама поездка и день в Бельгии были ценой, которую он должен был заплатить.

И все-таки Аксел был частью его жизни. Другом, несмотря ни на что. Дружба закончилась после Ла-Роша и «Грима», но заняла в его жизни определенное место, словно далекая заморская страна. И поскольку законы материка действовали в той стране не так строго, Эгон чувствовал, что сегодня Аксел расскажет о себе больше, чем когда бы то ни было.

Туда, где Эгон договорился встретиться со своими студентами, они приехали на несколько часов раньше. Они позавтракали в кафе на рыночной площади, освещенной утренними лучами, после чего Аксел снял номер и отправился спать. У Эгона же оставалась масса времени, чтобы подготовиться к работе.

Целый день, пока Эгон изучал карты, слои горных пород, капал соляную кислоту и отвечал на вопросы, он думал об Акселе, невольно считая часы до их следующей встречи.

В пять, когда Эгон вернулся в гостиницу, Аксел еще спал. Однако через полчаса спустился вниз, взбодрившийся, но молчаливый после сна. Заприметив Эгона, он исчез еще на полчаса, чтобы куда-то позвонить. Позже, расплачиваясь и вынимая деньги из кошелька, набитого сотенными купюрами, оставил огромные чаевые, наплевав на разницу курсов между бельгийским франком и голландским гульденом. Они выехали из гостиницы и отправились на поиски ресторана. Миновали Юренны – и Эгон узнал крошечную станцию, где начиналась их прогулка в пещеру.

Сейчас там была канатная дорога.

В горах перед Юреннами Аксел обнаружил шикарный ресторан, где можно сидеть на улице, под липами, и наслаждаться безграничным волнообразным ландшафтом. Было еще рано, и они оказались единственными посетителями. Аксел заказал бутылку вина, однако сам пил минеральную воду.

– Ты слышал что-нибудь о Кейсе? – спросил Аксел.

– Каком Кейсе?

– Вожатом в нашем лагере. Помнишь еще его фамилию?

– Нет, – сказал Эгон.

– «Ты не вписываешься в лагерную атмосферу», – произнес Аксел, делая ударение на каждом слове. Эгон вспомнил фразу.

– Мне он нравился, – сказал он. – И он был прав.

– Ну, уж только не тогда, когда ломал нам кайф с бабами.

– Он был прав, когда говорил, что прогулка с девушкой по парку может оказаться прекраснее, чем постель. Очень мужественно с его стороны сказать такое группе подростков. Я до сих пор иногда об этом вспоминаю.

– Да он сам только и делал, что похотливо смотрел на всех наших девок.

– А с тобой никогда не случалось такого: гуляешь с девушкой по парку, и вдруг взрываются звезды, стоит только взять ее за руку? – Эгон попытался найти более удачное сравнение, но интуитивно почувствовал, что как раз сейчас самое плохонькое подойдет лучше всего.

Момент истины настал. Возможно, они никогда не были друзьями. Пришло время сбросить маски. Возможно, и Аксел понял, что Эгон сорвал маску и теперь очередь за ним.

– Ты меня недооцениваешь, – усмехнулся Аксел. – Значит, твои чувства тоньше моих?

– Вспомни Веру и Флорри – ведь это по сути было изнасилование.

– Что? – переспросил Аксел. Он вскочил, будто в него бросили камень. – Черт возьми, Эгон! Я тут бесплатно вожу тебя по всему Бенилюксу! Ты всегда обвиняешь своих водителей в изнасиловании?

– Они же не хотели.

– Не хотели? Ты о чем? Они же пошли на это, так ведь?

– Я тоже не хотел.

– Не хотел? – В голосе Аксела прозвучало разочарование. – А я-то прекрасно помню, как двигалась туда-сюда твоя большая белая задница. Я предоставил тебе возможность перетрахать пол-лагеря, а ты, оказывается, этого вовсе и не хотел? Зачем же ты это делал?

– Ты тащил меня за собой.

– Ты не ответил на мой вопрос. Почему ты все-таки пошел со мной?

– Я тебя не понимаю.

– Вот это дерево, к примеру. Оно не упадет, если я его толкну. Возможно, другое дерево и упадет. Но я не смогу утверждать, что оно упало, потому что я его толкнул. Оно тоже должно захотеть упасть. Да, я тащил тебя за собой, но ты мог ведь и отказаться. Ты же пошел за мной, значит, ты этого хотел?