Воскресный день у бассейна в Кигали - Жиль Куртманш Страница 13

Утренняя смена Жантий начиналась в шесть утра. Она пришла без пяти. Вошла без стука и прямиком направилась к Валькуру, который сидел на кровати рядом с телом Метода.

– Мои соболезнования, - сказала она, протягивая руку.

– Спасибо. Вы не очень устали?

– Нет. Все в порядке. Знаете, по-моему, мы с Методом родственники. Его. и мои родители жили на одном холме. Он тутси, я хуту, но это ничего не значит, Валькур толком не слушал, уставившись на ее грудь, которая как раз находилась на уровне его глаз. Ему захотелось сказать: «Жантий, я люблю вас». Хотелось протянуть руку, встать, обнять ее. Но он ничего не сделал. Она ушла, не сказав больше ни слова.

С помощью рулетки, которую принес Зозо, Валькур обмерил Метода и отправился на рынок гробов, расположенный по соседству со скобяным. Рядом находилась казарма. Гробовщики не успевали удовлетворять спрос. Еще совсем недавно они делали кровати, столы и стулья, но рынок смерти, подписываемый гранатами, ружьями и СПИДом, переживал небывалый подъем. Валькур заботливо выбрал материал - добротные белые доски без сучков. Он оставил размеры и попросил привезти ящик в его номер. В Кигали гроб - это ящик, сколоченный из неотесанных досок, который иногда украшают распятием - из желания шикануть или из-за невыносимой боли утраты. Потом Валькур зашел к приятелю-скульптору, продававшему разноцветных жирафов и слонов редким туристам, которых изредка заносило в Руанду посмотреть на горилл и вулканы.

«Сделай мне крест в стиле диско для лучшего диджея Кигали».

В конференц-зале отеля собралось около сотни человек. В проходе между стульями стоял простой, даже нелакированный, деревянный ящик. Пришли несколько родственников и близких друзей, коллеги по работе из Народного банка, министр, отвечающий за финансовые учреждения, в сопровождении двух солдат с автоматами «УЗИ» наперевес-израильские презенты, попадающие в страну через Францию и Заир. Присутствовали все девушки Агаты, Ландо со своей женой-канадкой и еще несколько человек в глубине зала, которые явно не желали привлекать к себе внимание - их сразу причислили к РПФ [28], тайной армии тутси. Вокруг бассейна ходили слухи, что Метод на пару с Рафаэлем служат в тайной армии.

Слева, чуть позади министра, стояли несколько официальных лиц и хуту, приближенные к властям, которые считали своим долгом присутствовать на этих странных похоронах. Справа стояли все тутси, друзья-хуту из Либеральной и Социал-демократической партий и все женщины, с которыми Метод переспал.

Над гробом возвышался телевизор. На экране появилось изможденное лицо, огромные горящие, словно угли, глаза. Говорили глаза, а не едва шевелящиеся губы.

«Меня зовут Метод, я работаю в Народном банке, а по выходным - диск-жокеем на дискотеке Ландо, Моя любимая музыка - кантри и сентиментальные песни. Я тутси, вы это знаете, но прежде всего я руандиец. Через несколько часов я умру, умру от СПИДа, болезни, которая еще несколько лет назад, по словам правительства, не существовала, но уже тогда успела отравить мне кровь. Я так до сих пор и не понял, что это за болезнь, скажем так, она как страна, которая цепляет все пороки самых больных своих жителей, потом пороки превращаются в болезни, поражающие разные части тела или страны. Примерно так я и представляю свою болезнь - это разновидность помешательства, тело как будто сходит с ума, и органы один за другим подвергаются всевозможным недугам.

Тем, кто меня любит, хочу сказать, что я не мучился. Одна моя подруга поцеловала меня и сказала, что я проснусь на небе. Я умер во сне. Ничего не почувствовал. На деле вышло так, будто я не заметил, что умер. Но, если мы будем продолжать в том же духе, многие из вас испытают жестокие муки и примут ужасную смерть.

Снова хочу вернуться к болезни. Мы отказываемся говорить о ней, и молчание убивает. Мы знаем, что презерватив защищает, но ведь мы, могучие, сильные черные люди, идем по жизни так, словно мы бессмертны. Моя подруга Элиза называет это "силой самовнушения". Мы твердим себе, что нас болезнь не коснется, а сами трахаемся, трахаемся вслепую, тычем своим членом в самое чрево болезни. И я вам скажу - именно поэтому я и решил заговорить, прежде чем меня не станет: умрут миллионы. От СПИДа и, конечно, от малярии тоже, но есть болезнь куда более коварная, против которой бессильны презервативы и вакцины. Эта болезнь-ненависть. В нашей стране есть люди, которые сеют ненависть, подобно тем безумцам, что засевают своей зараженной спермой лоно женщин, а те несут смерть дальше, другим мужчинам и детям, которых зачинают… Можно мне глоток воды?»

На экране появляется рука со стаканом воды. Метод выпивает и заходится в кашле. Потом продолжает свою речь, но теперь говорит еще медленней.

«Я умираю от СПИДа, но смерть моя случайна. У меня не было выбора, это просто ошибка. Я думал, что это болезнь белых и гомосексуалистов, обезьян и наркоманов. Я рожден тутси, так написано в моих документах, но вышло это случайно. У меня не было выбора, это еще одна ошибка. Мой прадед узнал от белых, что тутси по сравнению с хуту существа высшего ранга. Он был хуту и сделал все, чтобы его дети и внуки стали тутси. И вот вам я - хуту-тутси, больной СПИДом, надо мной властны все недуги, разрушающие человека. Хорошенько посмотрите на меня, я ваше отражение, ваш двойник, гниющий изнутри. Я умираю чуть раньше вас, вот и вся разница».

Министр вскочил со своего места и закричал: «Это возмутительно». Он пронесся как смерч, разбудив своих задремавших было охранников. За ним последовали сановники, хуту и два представителя посольства Швейцарии, субсидировавшей Народный банк.

«Я ухожу счастливым, потому что наконец-то сказал все, что думаю. Прощайте, и да благословит вас Господь».

Где-то в глубине этого громадного, холодного и уродливого зала стояла и плакала Жантий. Когда к ней подошел Валькур, она сказала: «Метод прав. Обещай, что заберешь меня с собой, когда будешь уезжать отсюда, я не хочу умирать». Он дрожащей рукой коснулся ее щеки. «Я обещаю тебе». Все смешалось, он произнес всего лишь три слова и снова очутился в водовороте жизни. Он приехал сюда, чтобы жить неторопливо, бесцельно, без амбиций и страстей. Все, что хотел Валькур, прожить остаток жизни, никого не обманывая, но в то же время ни во что не впутываясь, не вставая ни на чью сторону. Однажды он написал: «Мы пленники собственных слов». И вот теперь он, пленник своего последнего обещания, трепеща и в то же время ликуя, отправился со всем честным миром напиться в заведении Ландо.

Едва Валькур уселся за столик, как стал скучать по Жантий - она не смогла отпроситься с работы. Он оставил приятелей, которые сгрудились вокруг длинного стола, уставленного большими кружками «Примуса», и забрался в угол за кривоногий столик, постукивающий о бетонный пол всякий раз, когда Валькур облокачивался на него, чтобы взглянуть на игру Лион - Монако, которую транслировал канал РФ1.

К нему подсел Ландо с бутылкой «Джонни Уокер Блэк» и двумя пивными стаканами, которые он тут же наполнил. Они определенно собирались напиться.