Дуэль с собой - Борис Пугачев Страница 13

Родик был чрезвычайно упорным в достижении поставленных целей и через некоторое время изобрел материал для все того же изделия со свойствами лучшими, чем спирт, но не имеющий пищевой ценности и жидкого состояния. Хитрость состояла в том, что для его производства на химических заводах требовалось спирта не меньше, чем выпускалось материалов. Для химического завода это было совершенно обычно, и ни у кого не вызывало возражений. Начался серийный выпуск, и у Родика наконец появился совершенно неиссякаемый источник спирта. Несколько раз в месяц он посылал доверенного человека на завод с двумя двадцатилитровыми канистрами и якобы для получения контрольных образцов. На самом же деле в канистры наливали спирт, а соответствующее количество материала просто не производили. Всех все устраивало.

С тех пор каких-либо проблем со срочным изготовлением деталей на опытном производстве института, их доставкой, получением дефицитного сырья, выпуском документации и иллюстративного материала у Родика не было. То, что для других делалось месяцами, а иногда годами, Родик получал по системе монтера Мечникова, описанной еще Ильфом и Петровым и действующей в СССР повсеместно.

К сожалению, с появлением НТТМ и кооперативов люди почувствовали вкус денег, и спирт, хотя все еще использовался, значительно потерял свои волшебные качества ускорителя научно-технического прогресса. Именно поэтому кооператив теперь служил Родику заменителем спирта, и внедрение всех научных разработок Родик был вынужден проводить через кооперативное эльдорадо, раздавая кому надо в том или ином виде деньги. Это не считалось взяткой, скорее воспринималось как возмещение не доплаченной государством зарплаты. Вся работа сплелась в один узел, в котором трудно было отличить кооперативные нити от государственных. Теперь, когда он решил уволиться, стало необходимо развязать узел, но так, чтобы сохранить в целости все нити, придумав новые способы плетения или заменив одни нити другими. Родику пришлось бы долго реализовывать такую программу, но помогла судьба.

Помимо спирта и денег, советскому человеку больше всего хотелось наград. Примером для подражания в этом стремлении служил генеральный секретарь Брежнев. То время, когда награды давали за достижения, а их было много, давно прошло. Крупных достижений, достойных наград, начало не хватать, а желание их получать еще больше окрепло.

Ордена, медали, премии, конечно, вручали, но поводов становилось все меньше, а претендентов на них — все больше. Это стало очень модно. Советский человек — самый изобретательный в мире — быстро сообразил, что достижения можно имитировать.

Вот тогда-то в высших эшелонах научной элиты был разработан чрезвычайно надежный и очень простой способ рождения псевдодостижений. Группа известных ученых, возглавляемая, как правило, несколькими академиками, подкрепленная авторитетом научных учреждений, ими же и руководимых, пользуясь полной некомпетентностью партийных руководителей, объявляла о «великом открытии». Оно, конечно же, являлось блефом, и после получения за него наград забывалось. Особенно легко это осуществлялось в секретных областях науки, где за грифом «секретно» можно было скрыть все, что угодно. Эта схема реализовывалась очень просто, поскольку отечественных оппонентов, способных дойти до партийных руководителей, просто не существовало, а иностранцы к таким вопросам не допускались. В целом развитию научного прогресса это сильно не вредило. Время жизни «великого открытия» было невелико, а расходы — ничтожны по сравнению с общим объемом финансирования науки в стране. Поэтому моральных мук никто не испытывал, добычу в виде премий, орденов, медалей, фондов зарплаты делили и с гордостью демонстрировали.

Несколько лет назад, еще до защиты докторской, Родик попал в самый центр такой интриги. Особенной принципиальностью он не отличался и даже был не прочь принять в ней участие. Однако «великое открытие» целиком перечеркивало докторскую диссертацию Родика, которая была практически готова. Поэтому Жмакин вынужденно встал в оппозицию и повел активную борьбу против ветряных мельниц. За время этой борьбы Родик пережил многое: отказался от государственной премии; чуть не потерял все, в том числе и свободу, когда один из академиков написал письмо в ЦК партии, в котором обвинил Родика в «варварском уничтожении нового материала, способного спасти…»; обрадовался, что на дворе не тридцать седьмой год и его не расстреляли, а всего лишь потребовали написать никого не интересующее объяснение; убедился, что честные и хорошие люди все-таки существуют, но и плохие не бедствуют.

За два-три года все участники «великого открытия» удовлетворили свои желания, получив ленинские и государственные премии, ордена и медали в таком количестве, что досталось и личным водителям, дипломникам и лаборантам. А затем его предали забвению, да такому, что некоторым сборникам научных конференций того времени присвоили гриф секретности «особой важности». После этого Родик перестал интересовать академиков, занявшихся новым «великим открытием». Смешно, но они даже подписали положительные отзывы на его диссертацию, защита которой прошла «на ура», поскольку сидевшие в ученом совете люди хорошо знали всю предшествующую историю. Такая история повторилась относительно недавно и всполошила всю отрасль. Вице-президент Академии наук одной из союзных республик, ощутив свою обделенность наградами, заявил, что изобрел чудо-сталь, обладающую невиданным комплексом аномально высоких характеристик. Возглавляемый им институт в лице известных ученых создал соответствующую теорию. Подтверждением того, что имеется практическое значение, послужили результаты, якобы из-за отсутствия денежных средств полученные на образцах, видимых исключительно под электронным микроскопом и поэтому не подлежащих демонстрации.

На этот раз «великое открытие» рекламировалось тайно и лишь перед первыми лицами государства. Специалисты прикладных институтов под предлогом особой государственной важности допускались только до прочтения общих описаний.

В результате было принято характерное для периода перестройки решение: миновав ряд необходимых для проверки стадий, сразу начать изготовление и испытание опытных образцов. Создание таких образцов потребовало в связи с их многофункциональностью привлечения нескольких десятков крупных предприятий различных министерств, в текущих и перспективных планах работы которых ничего подобного не предусматривалось. Пока шли согласования и изготавливались образцы, «изобретатели» успели получить премии, ордена, квартиры. Проведенные испытания показали не только отсутствие эффекта, а, наоборот, ухудшение всех свойств, но это уже никого не интересовало, а, может быть, даже устраивало.

Последствия же «великого открытия» были ужасающими. Потеря государством нескольких сот миллионов рублей в сравнении с ущербом, нанесенным науке и производству, выглядела досадным эпизодом и никого не интересовала. Самое страшное состояло в том, что утратили силу прежние Постановления, Решения и разработанные на их основе планы-графики, а также другие директивные документы, без которых при социализме все теряло смысл. Более того, на самом высоком уровне вышли указания направить деятельность целых отраслей народного хозяйства в диаметрально противоположном направлении. В результате огромные коллективы в различных частях страны сначала остановились, затем заметались и, наконец, перепрофилировали свою деятельность на решение других задач, что привело к потере многолетних производственных связей, составляющих основу производства.