Да. Нет. Не знаю - Татьяна Булатова Страница 13

– Ну, хорошо, хорошо, – соглашался он и гладил ее по голове. – Не хочешь быть княжной Таракановой, не надо. Но мне кажется, очень похоже. Смотрите, Глаша, – звал он помощницу и предлагал подтвердить сходство.

– Нет, – отрицательно качала головой женщина и с жалостью смотрела на воспитанницу.

– Вот видишь, – злорадствовала Аурика.

– Вижу, – отвечал Одобеску и, усаживаясь поудобнее, хитро интересовался у Глаши. – А на кого похожа?

– На вас, – быстро отвечала женщина и прятала глаза.

– Слышала? – обращался Георгий Константинович к дочери. – На нас.

Маневр удался, Аурика разом обмякала и прижималась к отцу уже совершенно с другим чувством:

– При чем тут вообще княжна Тараканова?

– Да ни при чем, – отказывался от своих слов Одобеску. – Померещилось…

– Мне кажется, ты нарочно меня дразнишь.

– Нарочно, – соглашался Георгий Константинович. – Потому что «и в гневе ты прекрасна», дитя мое.

Аурике нравились слова отца, но она по привычке сопротивлялась:

– Вообще-то я не самозванка.

– Ты – нет, – устало выдыхал Одобеску. – Вокруг тебя – пустые самозванцы.

– Ты преувеличиваешь, – успокаивала его дочь.

– Имею право. Ты у меня одна. И все это, – Георгий Константинович обводил глазами гостиную, – ничего не стоит, если какой-нибудь самозванец украдет тебя у меня.

– Ты говоришь так, как будто…

– Я говорю так, потому что ты не разбираешься в людях. Найди Коротича, Золотинка.

– О господи! Дался тебе этот Коротич!

– Мне не с кем играть в шахматы, – жаловался Одобеску и пытался скрыть улыбку, чувствуя, что цель близка.

– Поиграй со мной, – предлагала промежуточное решение Аурика.

– Ты занята, – притворно вздыхал Георгий Константинович, усыпляя бдительность своей Золотинки. – Каждый вечер ты исчезаешь из дома в неизвестном направлении и оставляешь меня одного. И ведь часто – почти до утра. Я волнуюсь. Мне грустно…

– Зато когда я дома, ты запираешься у себя в комнате.

– Все правильно: в гостиной ты пьешь чай с очередным самозванцем, а у меня пересыхает во рту, и я чувствую себя лишним.

– Ты ведешь себя, как ребенок, – начинала раздражаться Аурика, понимая, куда клонит отец. – Не ты ли сам неоднократно говорил мне о том, что парки и подъезды – не лучшее место для беседы?

– Я и сейчас так думаю, – признавал правоту дочерних слов Одобеску. – Но что-то подсказывает мне, что тебе не о чем с ними разговаривать.

– С какой стати?! И почему ты вообще считаешь возможным указывать мне, с кем общаться?!

– Ты не права, Золотинка. Я не указываю.

– Нет, указываешь! – взбрыкивала Аурика, вырываясь из отцовских объятий.

– Все равно, – улыбался Георгий Константинович, – найди Коротича. Вы же товарищи?

– Ну, – ворчала девушка.

– Вот и найди.

* * *

Отцовскую просьбу Аурика пропустила мимо ушей. Делать ей нечего. Исчез и исчез – скатертью дорога. Захочет – объявится. Никуда не денется! А не объявится – еще лучше. В сентябре все равно увижу. А пока лето – нужно получать удовольствие на полную катушку! Весь август. Потом будет некогда. Начнется учеба – не до того…

Вот Аурика и старалась изо всех сил, легко отзываясь на традиционное: «Хорошая погода, не правда ли?» Щедро раздавала номер своего телефона, принимала приглашения в кино, на прогулку, с готовностью отвечала на рукопожатия, доверчиво открывала губы для поцелуев и пару раз даже отправлялась в гости к плохо известным молодым людям, прихватив с собой для безопасности двух бывших одноклассниц, оставшихся коротать лето в городе.

И оба раза Аурика Одобеску сбегала из гостей в самый неподходящий момент по нескольким причинам: во-первых, ей, как правило, доставался ухажер по остаточному принципу – на тебе, боже, что мне негоже, а, во-вторых, – ему точно не до беседы: он сразу, без объяснений, попытался перейти к «главному». Про то, как выглядит это «главное», девушка догадывалась. Но она так не хотела. Ей противно: чужой дом, смятая постель и вместо скатерти – газета, на которой разложено скудное угощение.

– Ну что ты носишься со своей девственностью, как с писаной торбой! – посмеивались над ней ее бывшие одноклассницы. – Ты зачем сюда поехала? Чай пить?

– Я так не могу, – пожимала плечами Аурика.

– Тогда зачем? – недоумевали девицы и щедро делились друг с другом подробностями вчерашней ночи. – Зря ты ушла, – сочувствовали они Аурике, самонадеянно считая ее наивной дурочкой, избалованной папиной дочкой.

– Больше не пойду, – зарекалась их одноклассница, но уже к вечеру наряжалась «на охоту».

– Какая красавица, – шептала Глаша ей вслед и запирала дверь на все замки.

– Это-то меня и тревожит, – огорчался Георгий Константинович и отправлялся к себе. Ему не до Глаши: перед ним не законченная с Коротичем шахматная партия, из суеверных соображений оставленная на доске до возвращения Миши – вдруг вернется! Но неожиданно, буквально через два часа, вернулась Аурика: брови сдвинуты, выражение лица кислое, от быстрой ходьбы испарина на высоком лбу.

– Ты рано сегодня, – вышел ей навстречу Одобеску, услышавший знакомую поступь. – Свидание отменяется?

– Нет, – скупо ответила девушка и прокричала Глаше, чтобы набрала ванну.

Георгий Константинович больше не задавал никаких лишних вопросов и снова прятался у себя, чтобы не попасться под руку явно чем-то недовольной Аурике.

«Что происходит?» – тревожился Одобеску, на цыпочках подкрадываясь к дверям в ванную, как будто по шуму льющейся воды можно догадаться, что именно. «Душно на улице», – подсказывала ему Глаша и робко гладила руку Георгия Константиновича, а потом, испугавшись собственной смелости, отдергивала свою и прятала ее в кармане фартука. «Наверное», – шептал встревоженный отец, в глубине души понимая, что дело совсем не в этом.

Через какое-то время Аурика вышла из ванной с угрюмым лицом. Решительно подошла к окну, раздвинула шторы, сощурилась от света и снова задернула их, наслаждаясь искусственным полумраком гостиной. «Так мне и надо!» – размышляла девушка и с особым сладострастием страдалицы вспоминала детали сегодняшней встречи у памятника Пушкину, где она обычно встречалась со своими одноклассницами перед тем, как пуститься в ежевечернее странствие в поисках удовольствий. «Сомнительных удовольствий», – честно призналась себе Аурика, но внутри что-то предательски екнуло, и она добавила: «Чертовски соблазнительных удовольствий».

Своих приятельниц Аурика увидела сразу же, удовлетворенно отметив, что те стоят в окружении трех молодых людей пижонского типа. Издалека они показались ей воплощением мужественности и стиля. Отметив, что компания обратила на нее внимание, девушка радостно помахала им рукой и, втянув живот, чтобы казаться стройнее, направилась в их сторону.