Где ж это видано?! - Серж Жонкур Страница 13

Надо сказать, что при въезде в центр города у нас с отцом возникло что-то вроде дурного предчувствия, а поскольку мой разум был довольно сильно отуманен маминым отваром, я уже плохо контролировал управление баком. А когда мы попали на пешеходную улицу, я забеспокоился. Я все пытался вспомнить, что же в действительности означают эти ON и OFF и в результате окончательно запутался. Отец, с большим удивлением обнаружив у церкви на углу улицы группу гуляющих горожан — кучку ходячих недоразумений, которым там совершенно нечего было делать, — принялся лавировать между ними, по возможности стараясь их не задавить, а я в это время старался случайно не облить их ядохимикатами. Как вдруг закашлял какой-то старикашка, ну просто в самый неподходящий момент, — я запаниковал, окончательно усомнился в своем OFF и поспешил переключить на ON. Сразу же стало непонятно, то ли OFF плохо закрывался, то ли ON слегка подтекал, только вдруг со всех сторон забрызгало, ядовитый фонтан стал поливать прохожих, сгибая их пополам, и, несмотря на все наши попытки ликвидировать течь, из бака хлестал проливной дождь.

Ко всему этому отец не имел никакого отношения, с чем были согласны все и к тому же так оно и было записано в полицейском протоколе, и хотя некоторые из обитателей дома престарелых, прогуливавшихся в том злополучном месте, очень некстати скончались, но, как бы то ни было, никто не полег под колесами трактора.

В вечернем выпуске новостей какой-то депутат вдруг зашелся в экологическом порыве — правда, слегка поздновато, что, безусловно, лишило его всякого доверия избирателей, но уж никак не помешало обрушиться на эти ужасные ядовитые облака, уничтожающие наши поля, на смертоносные струи, которые, убивая насекомых, оставляют на листьях синий ядовитый налет и несут гибель людям со слабым здоровьем. А откуда взялась эта туча бордоской жидкости в самом центре города, никто с уверенностью сказать не мог: учитывая всеобщую панику и плотность завесы, никто и не вспомнил ни о каком тракторе.

Что же до нас с отцом, то мы, конечно, предпочли бы не удирать, как воришки, а остаться там хотя бы понаблюдать за работой спасателей, а главное, разумеется, пожать руку тому депутату, но помимо боязни заглохнуть нас подгоняла необходимость вернуть трактор до темноты, иначе в дополнение ко всей этой драме мы получили бы еще и приличную головомойку от его хозяина. Какие-то прохожие вроде бы даже узнали нас, но не были в этом до конца уверены и поэтому предпочли подать в суд на неустановленных лиц, а не ввязываться в безнадежное дело, чтобы не схлопотать обвинение в клевете.

Вернувшись вечером домой и встретившись с семьей, мы поняли, какой переполох вызвала вся эта история, потому что не успели мы войти, как оказалось, что они все уже знали из местных теленовостей.

Папаша был страшно раздосадован тем, что телевидение его опередило и буквально испортило ему весь эффект. Таким образом он лишился законного права первым сообщить новость и всего удовольствия от процесса рассказа. А кроме того, что нас опередили, мы еще и от бабули в тот вечер схлопотали так, что мало не покажется: не дав нам сказать ни слова в свое оправдание, она накинулась на нас, призывая в свидетели всех богов, что так она и знала, готова была поспорить, что из-за всех этих дурацких историй мы обязательно забудем про ее телепрограмму.

* * *

Бывают же такие вдохновенные моменты, как, например, то утро, когда малыш Том встал раньше всех, подгоняемый нетерпением, столь свойственным юному возрасту. И, пока все еще спали, убаюканные теплом мягких перин он как был — в пижаме — уже вовсю играл во дворе. Издалека я наблюдал, как он проводит рукой над зарослями крапивы, словно окунает руку в воду, как будто над крапивой течет поток, по которому можно было плыть. Крапивы малыш не боялся, хотя она и была гораздо выше него. Оказывается, он пытался поймать маленькую желтую бабочку — из тех, что рождаются в погожие деньки, крылышки которых такие желтые, такие яркие, что мы называем их «лимончиками». Этот «лимончик» завис над хлорофиллом крапивных зарослей, упиваясь нектаром в море листьев, он безмятежно порхал, почти не опасаясь руки малыша, которому никак не удавалось его поймать. Только в пять лет такое может прийти в голову, только в этом возрасте не задумываясь ловишь бабочек — голыми руками, рассказываешь им какую-нибудь историю, а потом отпускаешь. Если бы это видели остальные, они наверняка подняли бы братца на смех. Старуха бы ему пригрозила, мать завопила бы: «Смотри не обожгись!», а отец ничего бы не сказал или выдал что-нибудь типа: «Тебе что, делать больше нечего, кроме как бабочек гонять?»

Но в такую рань все взрослые еще храпели, и судя по тому, что со вчерашнего ужина осталось немало пустых бутылок, проснутся они не скоро.

А я стоял вдалеке и молча, не вмешиваясь, наблюдал, прикидывая, сколько надежды и иллюзий требуется, чтобы верить в Деда Мороза. Всякий раз он считал, что поймал бабочку, всякий раз он с предельной осторожностью разжимал кулачок, ни секунды не сомневаясь, что «лимончик» там, внутри. Это было трогательное зрелище. Если бы я мог подойти поближе, то, возможно, увидел бы и раздражение этого до невозможности желтого насекомого. Несчастная бабочка, утомленная настойчивостью ребенка, каждый раз взмывала вверх и снова садилась чуть поодаль, выбирая себе новое прибежище, новый листок, новую лодку в океане крапивы.

Но и у бабочек рано или поздно лопается терпение, вот и наш «лимончик», которому надоели приставания, надоело то и дело взлетать да уворачиваться, наконец разозлился, и, когда мальчишка в сотый раз попытался накрыть его ладошкой, измученное насекомое вспорхнуло, зависло прямо над ним и стало так отчаянно бить крылышками, как будто хотело надавать парню пощечин. Тут братец перепутался не на шутку, сначала завыл, не в силах пошевельнуться, а потом рванул прямо ко мне.

Все это можно было бы считать просто забавной сценкой из деревенской жизни, если бы вечером по телевизору не передали прогноз погоды. На экране появился тот самый симпатяга-парень, который изо дня в день сам себя приглашал к нам на ужин и смотрел на тебя с экрана так, будто обращался именно к тебе и ни к кому больше. Это был единственный ведущий, который за столом нравился всем без исключения. Как и полагается, метеоролог обводил карту размашистыми движениями, восхищая нас предельной точностью своих жестов, совершая рукой прыжки от Эльзаса до Пиренеев, от Средиземноморья до облаков над Вогезами, и, как всегда, сообщал об улучшении погоды в наших краях.

И вот после обычной информации о температурах, этот служитель катастроф вдруг заговорил про Антильские острова, объявляя штормовое предупреждение, — там ожидался ужасный ураган, буйство стихии, из тех, которые возможно предсказать заранее, но невозможно предотвратить. Карибскому населению предписывалось не покидать своих домов, спрятаться и ждать, пока тайфун пройдет. И тут Месье Прогноз, видно, желая блеснуть эрудицией, стал объяснять нам наставительным тоном, какого мы от него раньше не слышали, что, мол, достаточно бабочке чуть сильнее обычного взмахнуть крылышками, как на другом конце планеты может случиться ужасный тайфун.

На этих словах мы с малышом Томом тихо переглянулись, стараясь ничем себя не выдать, и тот, хотя и был совсем ребенком, наверняка понял, какую сегодня совершил глупость.