Кот и хозяин. История любви. Продолжение - Питер Гитерс Страница 13

В Сан-Диего состоялся дебют кота на телевидении, если не считать пробы в Коннектикуте. Мы участвовали в шоу под названием «В Сан-Диего», где Нортон доказал, что при желании может стать достойным преемником знаменитой собаки Лесси. Во время интервью Нортон сидел у меня на коленях и не обращал внимания на свет софитов, шум за сценой, чувствуя себя вполне комфортно, спокойно и одновременно настороженно. Ведущая программы, поклонница кошек, не уставала восхищаться красотой и умом моего друга, которые он демонстрировал во время беседы. Но даже она оказалась не готовой к заключительному эпизоду. Шоу подходило к концу, и оператор решил направить третью камеру на Нортона во время последних титров. Программу снимали с трех ракурсов (впрочем, как и большинство шоу). Первая камера постоянно была направлена на Нортона. Во время обратного отсчета, сигнализирующего о появлении титров и выходе в эфир, директор громко спросил через микрофон сверху: «Как заставить кота посмотреть в третью камеру?» Сохраняя абсолютное спокойствие, не ожидая поощрения или подсказки, кот, сидя у меня на коленях, повернулся на сто восемьдесят градусов и уставился в третью камеру буквально за секунду до окончания обратного отсчета и выхода в эфир. «Боже! — сказал режиссер. — Гениально!»

Постепенно благодаря многочисленным съемкам и выступлениям на радио Нортон стал более раскованным перед камерами и микрофонами. Когда я острил и шутил с радиослушателями, Нортон, возможно, никак не мог понять, зачем сидеть в студии, если тебя не видят и ни о чем не спрашивают. Хотя время от времени диджей восклицал: «Я знаю, дамы и господа, вы не видите кота, но он действительно невероятный!»

В Сан-Диего мы участвовали в шоу Майкла Рейгана, который, к моему большому удивлению, оказался сыном Рональда Рейгана. Я не хотел давать интервью, поскольку относил Рейгана к группе самых отъявленных злодеев наряду с Яго и политиком Ройем Коном. Однако сын оказался приятным и милым человеком. В процессе интервью выяснилось, Майкл страдает сильной аллергией на котов. За неделю до нашего приезда ведущий рассказывал в эфире, что боится встречи с гениальным котом, поскольку будет безостановочно чихать. Нортон, как всегда, превзошел ожидания и сотворил чудо. Майкл Рейган не только не чихал, но даже осмелился погладить кота и в конце программы заявил зрителям и слушателям о намерении завести вислоухого шотландца.

Вернувшись в Лос-Анджелес, мы попали на официальный прием под названием «Книга и автор». Обычно такие мероприятия устраивают женщины — любительницы книг, на обед приглашают нескольких писателей для обсуждения и рассказа о последних работах в процессе поедания недожаренного или пережаренного цыпленка. Я должен был общаться с дамами в мехах и другими гостями: женщиной, которая написала книгу об эмоциональных проблемах детей в старших классах, мужчиной, придумавшим пошаговую формулу достижения внутреннего удовлетворения, и с автором детективов, основанных на реальных событиях с подробным описанием мыслей психопата-убийцы. Аудитория меня не слушала, поскольку Нортон решил украсть минуту славы. Поднявшись со стула в красивом сером костюме (чтобы шерсти не было видно на ткани), с очками на переносице, я начал выступление. Нортон решил лечь рядом и переводить мою речь. В процессе доклада кот переводил взгляд с меня на зрителей, будто хотел сказать: «Будьте добрее, ребята. Смотрите, как он старается». Убеждение помогло, я занял третье место в рейтинге популярности, психопат-убийца — второе, Нортон — первое.

Встречи и выступления в Сиэтле, Портленде (это была первая поездка Нортона на тихоокеанский северо-запад) прошли успешно.

Недалеко от Сан-Франциско, в Ларкспуре мы устраивали встречи в восхитительном книжном магазине с характерным названием «Чистое, хорошо освещенное книгохранилище». Спонсором вечера было местное общество борьбы с жестоким обращением с животными. Я выступал, а Нортон сидел рядом и, как обычно, переводил. В конце вечера несколько бездомных котов нашли хозяев и обрели новый дом. Встреча прошла более чем успешно. Не стану себя расхваливать и поздравлять, но я действительно восхищаюсь собственной выдержкой: ни разу, ни в первой, ни во второй книге я не поддался искушению назвать успех пу-у-урфекционалистским. Данное замечание адресуется людям, которые считают книги о кошках слишком слащавыми. Я без угрызений совести могу рассказывать о тех, кто любит сюсюкаться с моим другом. Однажды в Филадельфии в конце очередного изнурительного дня, когда мне приходилось быть остроумным и очаровательным перед телезрителями, читателями и радиослушателями, я заказал ужин в номер. Официантка принесла еду, заметила Нортона и по-дружески погладила кота. Через пятнадцать минут девушка вернулась с кошачьим лакомством, мячиком и запиской. Письмо было адресовано кошечке-котику Гитерсу. Я прочитал: «Надеюсь, пребывание в нашем отеле будет замяучательным». Ниже стояла подпись: «Любители кошек из службы обслуживания в номерах». Как можно написать книгу без таких замяучательных историй!

В Сиэтле с нами произошла глупейшая за все турне история. Думаю, читатели должны понять, процесс рекламирования книги не настолько забавен и приятен, как может показаться, писатели используют любую возможность рассказать о своем творении, поскольку это единственный способ заработать. Большинство ведущих и корреспондентов, с которыми общается автор, не читали его произведение и понятия не имеют, что писатель делает рядом с ними. В Сан-Франциско я приехал в местную газету давать интервью, зашел в кабинет журналиста и представился. Сев на стул, я указал на сумку на плече и сказал: «А это Нортон». Репортер удивленно посмотрел на меня и поинтересовался: «Вы взяли с собой кота?» Не ожидая такой реакции, я ответил: «Да, я везде хожу с котом». Парень удивился: «Всегда??? Невероятно!» Постепенно я догадался, что журналист не читал повесть, поэтому попытался объяснить: «Понимаете, книга называется „Необыкновенный кот и его обычный хозяин: история любви“. Я путешествую с главным героем. Мы ездили в Париж и в…». «Так книга о вашем коте? Он был в Париже???» — спросил репортер. Я ответил. «Ух ты! — воскликнул репортер. — Невероятно. Так о чем вы хотите рассказать?»

Некоторые журналисты плохие, но не настолько, чтобы их нельзя было переносить. В статье бостонской газеты меня назвали Сэмом Гитерсом (мы беседовали с репортером несколько часов, но, видимо, я не произвел должного впечатления). Однажды накануне интервью на радиостанции в Детройте за несколько минут до выхода в эфир в студию ворвалась ведущая программы, представилась и сказала: «У нас есть несколько минут. Как называется книга, как вас зовут, о чем книга и о чем, черт побери, мы будем разговаривать?» Стараясь не поддаваться панике, я спокойно сказал название книги, представился и дал несколько готовых вопросов для беседы. Раздался сигнал, мы вышли в эфир, и ведущая начала программу, объявив: «Сегодня у нас в студии Питер Гитерс, автор книги „Необыкновенный кот и его обычный хозяин: история любви“. Итак, скажу прямо: я ненавижу кошек и книги о кошках». Слава Богу, интервью закончилось хорошо.

В течение тура Нортон вел себя безупречно. Он очень редко допускал ошибки и поступал как типичный кот. Думаю, что к концу путешествия он порядком устал, как и папа, но в целом у путешествия были свои положительные стороны: моему другу давали много еды, он долго спал. Кроме того, тысячи людей называли Нортона самым замечательным существом на планете. Я испытывал счастье при мысли о возвращении домой, где кот сможет лежать, свернувшись калачиком, в любимых местах, а он получал удовольствие от всей поездки.