Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома - Андрей Шляхов Страница 13

Теория неразрывно связана с практикой. Но все равно удивительно, когда вопрос, разобранный поутру с преподавателем, вечером приходится решать самому.

— Никогда не поступайтесь своими немногочисленными привилегиями! — внушал ординаторам ассистент Ерофеев. — Раз уж вы пошли в патологоанатомы, не имейте дела с разложившимися трупами. Не отбивайте у коллег-судмедэкспертов их законный кусок хлеба.

Ординаторам нравились занятия, которые проводил Ерофеев. Это был живой, увлекательный обмен мнениями, во время которого преподаватель ненавязчиво подавал информацию, а ординаторы незаметно ее усваивали. Лекции доцента Боженко были куда более скучными: Анна Павловна излагала материал и следила, чтобы студенты его конспектировали, не более того. Пошутить во время лекции или рассказать нечто отвлеченное было для нее невозможно. Подобный шаг нарушил бы таинство лекции.

— Дмитрий Алексеевич, а исключения из этого правила бывают? — сразу же спросила дотошная Алена.

— Да вы не вскакивайте, пожалуйста, всякий раз, мы же не в школе. Бывают, но очень редко. Например, у вас сломается в жару холодильник, и трупы начнут портиться… Тогда уж – возитесь с ними сами. А так – запомните, что вы должны работать только со свежими трупами. Даже если вам привезут вздувшийся труп вместе с милицейским протоколом, в котором говорится об отсутствии насильственных следов, не принимайте. Пусть везут в судебно-медицинский морг. Потому что патологоанатом с гнилостно измененными трупами не работает. Каждый такой труп заведомо подозрителен в отношении насильственной причины смерти. А то иногда возникает такая интересная, можно сказать, патовая ситуация. Милиция отпишется, что на трупе, пролежавшем неделю летом в квартире, нет следов насильственной смерти, а поликлиника откажется выдавать свидетельство о смерти – труп-то с изменениями, и попытается отправить его на патологоанатомическое вскрытие… Ирина Николаевна, разве я сказал что-то смешное?

— Извините, Дмитрий Алексеевич, — смутилась Ирина. — Я просто вспомнила один рассказ Шукшина, в котором спорили, кто должен делать в магазине прилавок – плотники или столяры.

— Хорошая ассоциация, — одобрил Ерофеев. — Тоже жизненная. В каждой профессии существуют свои профессиональные заморочки. Кстати, а почему вы все выбрали патанатомию, а не судебную медицину?

— Чтобы не вскрывать разложившиеся трупы, — сразу же ответил Денис.

— Очень веская причина, — Ерофеев притворился, что принял ответ за чистую монету. — Остальные думают так же?

— Нет, — Алена все не могла расстаться с привычкой непременно вставать во время ответа, — меня патологическая анатомия привлекает как исследователя.

— Но терапия или, скажем, урология – это ведь тоже вечный поиск диагноза, выбор правильного лечения, наблюдение за пациентом, — возразил ассистент. — Почему именно патологическая анатомия?

Алена молча пожала плечами.

— Всегда лучше быть тем, кто ставит оценки, чем тем, кому их ставят! — вырвалось у Данилова.

Алена посмотрела на него с такой ненавистью, что он тут же пожалел о своих словах. Ни одна шутка не стоила того, чтобы наживать себе врагов из-за нее.

— Это ваша мотивация? — улыбнулся Ерофеев.

— Отчасти – да, — легко соврал Данилов. — Но логический поиск привлекает меня в первую очередь.

— Хорошо, а что скажете вы? — Ерофеев посмотрел на Илью.

— Не люблю я клиническую работу, — серьезно ответил тот. — Жалобы, суета, вечные дрязги… А здесь – спокойно занимаешься своим делом.

— Ну, буду вынужден вас разочаровать, — Ерофеев вздохнул, словно подчеркивая, как ему не хочется кого-то разочаровывать. — Дрязг и у нас хватает. Вместе с суетой.

— Почему? — не поверил Илья.

— А вы никогда не задумывались, как строятся отношения патологоанатома с коллегами-клиницистами и администрацией клиники? — Ерофеев отложил карандаш, который уже полчаса вертел в руках, снял очки и начал протирать стекла полой халата. — Вы представляете себе сложность вашего положения?

— Нет, — признался Илья. — Никакой особой сложности я не вижу.

Данилов, благодаря своему врачебному опыту, сразу не понял, к чему клонит Ерофеев, но предпочел промолчать. Вопрос ассистента был скорее риторическим.