Вот оно, счастье - Найлл Уильямз Страница 13

Когда я спустился, Дуна прошептал:

– Он по электрике человек, – и однократно мощно кивнул, что можно было перевести как “Что ты на это скажешь?”.

Вселение Кристи оговорили по телефону, Суся сняла трубку, когда Дуны не было дома, и согласилась приютить постояльца, пока в приходе будут налаживать электрику. Наличие телефонной связи делало дом особенным и предполагало, что отсюда начальству докладывать будет проще.

Через двенадцать лет после того, как это впервые предложили в Дублине, через два года после того, как ушлые и ловкие политики за рекой осветили север Керри, словно ярмарочную площадь, на последний этап электрификации вышла и Фаха. Замысел в то время был таков: подключить сперва те области, что считались самыми прибыльными, а потому после электрификации городов и деревень к востоку приход Фахи годами оставался в постыдной тьме. За три года до этого состоялся официальный опрос населения. Сельский Уполномоченный по имени Харри Спех ходил по дворам и распинался о достоинствах разнообразных приборов, благодаря которым искоренятся тяготы жизни, а повседневные заботы превратятся в удовольствия. Спех, ученый, вынужденный трудиться торговцем, был черствым человеком из космоса Лимерика. Перед ним стояла задача собрать подписи и убраться восвояси. Ни в тонкости местной ситуации, ни в сложную природу фахан он не вникал. Спех знал, что агитирует за величайшую перемену в укладе жизни, однако ему не хватало проницательности, чтобы понимать, в чем могут состоять возражения. То была страна, усилиями Церкви и других заинтересованных сторон склонная относиться к переменам не просто с подозрением, а прямо-таки со страхом, – страна, где большинство политиков народ избирал на основании того, что у них знакомые фамилии, а после смерти политиков их сменяли сыновья, чьи ключевые умения сводились к тому, что они были теми же, что и у предшественников. Президент оставался в своем кресле, пока не доживал до своих девяноста. Спех, рыжая колода с короткими руками, возникал у дверей прихожан, стоял в сумрачных кухнях, собаки обнюхивали ему брюки, и барабанил наизусть всякие чудеса по списку – насос, посредством которого вода польется из кранов и вскипит от одного прикосновения к выключателю, а комната просияет так, что все в ней станет видно.

Я отдаю себе отчет, что, возможно, трудно вообразить величие этого мига, порога, который стоит лишь преодолеть – и останется позади мир, переживший многие столетия, и миг этот миновал всего шестьдесят лет назад. Представьте себе: когда электричество наконец пришло, оказалось, что стоваттная лампочка для Фахи слишком ярка. Мгновенно проступившая безвкусица оказалась слишком ужасающей. Пыль и паутина, как выяснилось, сгущались на всех поверхностях еще с XVI века. Действительность оказалась отвратительной. Стало известно, что славная шевелюра Шине Дунна – парик, даже близко не в масть его загривку, что Мик Кинг – конченый и нисколько не изощренный шулер в игре в “сорок пять”, а здоровый румянец Мариан Макглинн – спекшийся грим цвета красной торфяной золы. На неделе, последовавшей за включением, Том Клохасси не мог напастись зеркал у себя в лавке – смели все карманные, овальные, круглые и даже ростовые зеркала, люди приезжали со всей округи и покупали зеркала любых фасонов, отправлялись домой и там, в безжалостном свете, претерпевали стыд плоти своей, впервые себя разглядывая.

Спех привез с собой личные свидетельства домохозяев с востока страны.

– “Что за Подарок, что за Утеха это электричество”, – читал он вслух мертвым голосом, не ведая, до чего чтили в Фахе театр. А еще, если хозяин дома в принципе соглашался на проводку, когда протянут, Спеху необходимо было получить автограф на подписном листе. В первом обходе он применил старейшую тактику, озвучивая имена уже подписавших соседей, но затем осознал, что недооценил этот подход – как раз по этой причине некоторые подписывать отказывались. Во втором обходе Спех прибегнул к другой древнейшей тактике. Привел с собой Отца Коффи. Молодой курат был поборником современности. (Отец Том – нет, то ли потому, что более не верил в способность мира улучшаться, то ли потому, что знал: счета за электричество не оставят никаких денег на церковные нужды.) Отец Коффи был энергичен и пылок. Глаза у него сияли. Щеки сливово горели. Распаленный рвением, он говорил быстрее, чем собирался, и, как сам обнаружил, применял стратегию Гэльской атлетической ассоциации ^[30], коя ради футбола и хёрлинга поставила Вторую заповедь с ног на голову, подпитывая лютое межприходское противостояние – вплоть до ненависти к соседнему приходу. Отец Коффи свел это воедино с освобождением из плена египетского, путая библейское прочтение комментарием, что если все в Фахе не запишутся, то Комиссия по электроснабжению ^[31] обойдет деревню стороной и подключит к сети приход Булы ^[32]. Фаха останется во тьме гнусной и позорной, тогда как буляки окажутся озарены, сказал он, подобно серафимам.

На большинство эти доводы подействовали. По правде сказать, священнику не было нужды говорить вообще. Хватило б и его присутствия.

Явив глубокое понимание национального характера, Комиссия по электроснабжению измыслила решающий штрих. По особому распоряжению и милостью Его Сиятельства Архиепископа каждый дом, принявший электричество, получит бесплатно лампаду Святое Сердце. Маленькая красная лампочка с подсвеченным распятием устанавливается у потолка и показывает любому гостю, что в этом доме Господь всегда присутствует. (Чуть погодя святоша-торговец по имени Финн Клеркин шел по пятам у электриков и продавал заключенный в рамочку оттиск изображения Иисуса с оголенным красным сердцем. Оттиск был хитом продаж. Со временем стало и не найти дома, в каком не водилось этого изображения. Его ставили позади лампы, и даже в тех домах, где из страха перед счетом за электричество свет не включали, Господь оставался в красном сиянье.)