Дамы в самоизоляции - Ирина Мясникова Страница 13

– Им. – Штукина потупилась и зарделась. Не сообщать же всей честной компании, что заведовала она совсем другим отделом. Она вообще старалась среди гражданских своей профессией и званием не щеголять, чтоб не спугнуть ненароком. А уж про то, что она пенсионерка, это уже зловредная Людмила истопнику за совместным распитием накануне доложила. И кто её, спрашивается, за язык тянул?! Правильно писательница её грохнула. Надо будет ей подсказать, что убили потерпевшую именно за болтливость, слишком много знала. Прекрасный мотив!

– Я чувствую, что мне нет места на этом вашем празднике жизни, – справедливо заметила Людмила, как догадалась. – Меня вы как-то не запланировали, вот нигде и ни капельки.

– Если медитировать не хочешь, пойдёшь с писательницей, помогать будешь, – распорядилась Штукина.

– Да, Людмила, пойдёмте вместе, – согласилась Ксения.

– Но я не умею готовить! – Людмила развела руками.

– Кто б сомневался?! – Штукина победно хмыкнула.

– Ничего страшного. – Ксения явно попыталась сгладить неловкость момента. – Вы будете украшать помещение и вести беседу.

«Ага! – подумала Штукина. – Молодчина эта Посторонним Вэ, ишь, как втирается в доверие, видать, хочет поближе узнать потерпевшую»!

– Хорошо, – согласилась Людмила. – Хотя перспективка, прямо скажем, так себе.

– Люся! Хватит капризничать, – рыкнула на неё Штукина. – У тебя другие предложения есть? Если нет, то можешь прямо сразу идти к себе и смотреть там телевизор до полного одурения.

– А вот фигушки! – Людмила показала Штукиной язык. – Ну, и где же эта ваша распрекрасная сауна находится? – поинтересовалась она у истопника.

– Справа, на берегу озера. Там не одна сауна, а целых три. Летом народ из бани прямо в озеро сигает, а зимой вот бассейны приходится включать.

– А чего с собой брать? – спросила Ксения. – Я имею в виду полотенца и всё такое.

– Полотенца не надо, там навалом, и полотенца, и простыни, и фен с зеркалами имеется, а вот шлёпанцы и всё такое берите обязательно. Без всего такого, как я понимаю, барышням никак.

– Ага! – Штукина решила внести в свой план уточняющие коррективы. – Значит, перед тем как группы мышц нагружать, надо приготовить это самое всё такое и захватить с собой.

– Как вы себе представляете скандинавскую ходьбу с мешками в зубах? – Людмила приподняла правую бровь, и она исчезла за белоснежным локоном.

– У меня есть рюкзачок, – сообщила Ксения.

– Никаких мешков в зубах и рюкзачков, – распорядилась Штукина. – Банный инвентарь оставим в прокате у спортсмена, потом обменяем обратно на палки.

– Логично! – согласилась Ксения.

– Вопросы есть? – поинтересовалась Штукина, строго поглядев на Людмилу. – Вопросов нет!

– У меня есть просьба. – Истопник поднял руку вверх как школьник за партой.

Штукина благосклонно кивнула головой.

– Вы уж собаку, пожалуйста, в баню не берите.

– Разумеется, – Людмила фыркнула.

– Вот и ладно.

Далее всё получилось в точности с планом Штукиной. Она очень любила, когда всё складывалось по её планам, и всегда гордилась собой, если никакой дурак или встречный ветер эти планы не нарушали.

Баня оказалась очень симпатичной, и даже Людмила сказала, что у них в Финляндии сауна гораздо меньше и никакого бассейна-джакузи нет.

Когда девушки разделись и расселись по полкам, Людмила рассказала, что Ксения приготовила на обед, и как она, Людмила, ей в этом помогала и даже, о ужас, отрывала у креветок хвостики. Штукина осталась довольна оглашённым меню. Она опять почувствовала себя начальницей-подполковником, и следовало признать, что это ощущение было весьма и весьма приятным. Потом решили всё-таки уже без исключения все прейти «на ты», и Людмила, так и быть, разрешила звать себя Люсей, но потом неожиданно спросила:

– А теперь, Елена, когда мы все окончательно подружились, признайся, много ли в тебе силикону?

– Чего? – сразу и не поняла Штукина.

– Ну, грудь у тебя вопиющая. Обычно у женщины либо грудь выдаётся, либо попа, а у тебя и то и другое. Вот я и подумала, уж не добавила ли ты себе номеров?

– Неее, – Штукина расхохоталась и похлопала себя по груди. – Натур продукт. А вот подбородочек я себе почикала, признаюсь, ну и глазки. Чего с чемоданом на морде ходить? У меня третий муж был пластический. Грех не воспользоваться, раз уж так подфартило.

– Глазки? Это как? – Ксения вытаращила глаза.

– Очень просто. «Поднимите мне веки», помнишь?

– Про Вия?

– Про него, у того Вия знакомого пластического хирурга не было, вот и приходилось посторонних просить, чтоб глаза открыли.

– Я тоже глаза подрезала, – неожиданно сообщила Людмила. – Не хочу стареть.

– Операция – это же страшно. Лежишь вся такая беспомощная в наркозе, а тебя ножичком. А если у него злой умысел? Ну, у хирурга? Особенно если он муж. Мужья разные бывают. – Ксения задумалась.

– Вот сразу видно, что ты правильную себе профессию выбрала. – Штукиной стало весело. – Во всём видишь злой умысел и преступника. Это правильно, и никому ещё не повредило. Но главное для писателя знаешь что?

– Что?

– Знание предмета, вот что! – Штукина подняла кверху указательный палец. – Глаза и подбородок – самые простецкие операции, делаются они под местным наркозом. Так что пациент вполне себе всё осознаёт, никакой не беспомощный, и мужу с его злым умыслом, если у него таковой имеется, запросто дюлей навешает.

– Всё равно страшно. Я к своим глазам и к горлу со скальпелем никого бы не подпустила.

– Вот доживёшь хотя бы до моего возраста, станешь как Вий, вот тогда мы на тебя поглядим, – резонно заметила Людмила.

– Да мне всё равно терять нечего. Вы обе вон, какие красивые, а я… – Ксения тяжко вздохнула.

– Чего ты? – удивилась Штукина. – Ты молодая! Мы тебе даже близко не конкуренты.

– Какая ж я молодая?

– До сорока все молодые, – Штукина рассмеялась. – Ты ж слышала это вот: в сорок лет жизнь только начинается. А у некоторых, она и в пятьдесят опять начинается. И ещё потом снова!

– Для начала тебе неплохо хотя бы причесаться, – сказала Людмила. – Знаешь, хорошая причёска ещё никому не повредила. – Она поправила белоснежный локон, упавший ей на лицо.

– Кстати, Люсенька, давно хотела тебя спросить, – Штукина сделала умильное лицо, – ты когда-нибудь причёсочку свою расплетаешь? Ты вот в бане даже с башней на голове.

– Тебя интересует, мою ли я голову? – Людмила прищурилась. – Или хочешь сказать, что у меня парик.

– Ничего такого я сказать не хочу, просто интересуюсь. – Штукина потупилась. – Ты ж поинтересовалась моим силиконом.