Кинг-Конг-Теория - Виржини Депант Страница 13

Политическое решение делать проституток жертвами призвано выполнить еще одну функцию: заклеймить мужское желание, держать его в позоре. Пусть кончает и платит, если хочет, но для этого ему придется столкнуться нос к носу с гнилью, стыдом, нищетой. Договор с проституткой: «Я тебе плачу, ты меня удовлетворяешь», – это основа гетеросексуальных отношений. Притворяться, как делают многие, что эти отношения чужды нашей культуре, – лицемерие. Наоборот, отношения между гетеросексуальным мужчиной-клиентом и шлюхой – это здравый и ясный межполовой контракт. Именно поэтому его и нужно искусственно осложнить.

Когда законы Саркози ^[18] вышвыривают уличных проституток за пределы города, вынуждая их работать в лесах по ту сторону кольцевых дорог, покоряясь любым капризам ментов и клиентов (символика леса заслуживает отдельного внимания: сексуальность должна быть физически устранена из зоны видимого, осознаваемого, освещенного), это политическое решение не призвано защитить мораль. Дело не только в том, что эта бедная часть населения мозолит глаза респектабельным жителям центра города. Депортируя за пределы города тело женщины – основополагающий инструмент в политической разработке мистики мужественности, – правительство удаляет с глаз грубое желание мужчины. Если раньше шлюхи предпочитали селиться в престижных районах, то это потому, что там были клиенты, которым было удобно заскочить на минетик по дороге домой.

В своей книге Фитерсон цитирует Фрейда: «Нежное и чувственное течения только у очень немногих интеллигентных мужчин в достаточной степени спаяны; мужчина почти всегда чувствует себя стесненным в проявлениях своей половой жизни благодаря чувству уважения к женщине и проявляет свою полную потенцию только тогда, когда имеет дело с низким половым объектом. Такое обстоятельство обусловливается, кроме того, тем, что к его половым стремлениям присоединяются компоненты извращенности, которых он не осмеливается удовлетворить с женщиной, заслуживающей уважения» ^[19].

Дихотомия «мать – шлюха» прочерчена на теле женщины по линейке, как карта Африки, без малейшего учета местных реалий, в согласовании только с интересами оккупантов. Это результат политической воли, а не «естественного» процесса. Женщины приговорены разрываться между двумя несовместимыми вариантами. А мужчины зажаты в тисках другой дихотомии: то, на что у них встает, должно оставаться проблемой. Главное – ни в коем случае не допустить разрешения этого противоречия. Ведь у мужчин есть такая особенность: они склонны презирать то, чего желают, и самих себя – за физическое проявление этого желания. В глубинном разладе с самими собой у них встает на то, что заставляет их стыдиться. Изгоняя уличную проституцию, предлагающую самое быстрое удовлетворение, социальное тело усложняет реализацию мужского желания.

Мне запала в душу одна фраза – я слышала ее много раз, от разных клиентов и после очень разных сеансов. Тихо, грустно, тоном смирения с неизбежным они говорили: «Это по вине таких, как я, такие девушки, как ты, этим занимаются». Так они пытались вернуть меня на предназначенное мне место пропащей девушки – вероятно, потому, что по мне было не особенно заметно, чтобы я страдала от того, чем занимаюсь. Кроме того, так они выражали болезненную безысходность мужского желания: то, чем мне нравится с тобой заниматься, неизбежно приводит к несчастьям. Один на один с чувством вины. Необходимо стыдиться своего желания, несмотря на то, что есть возможность удовлетворить его безобидным путем, равно приемлемым для обеих сторон. Желание мужчины должно ранить и порочить женщину. И следовательно, должно внушать мужчине чувство вины. Еще раз повторю: это не неизбежная судьба, а политическая конструкция. Мужчины пока что, похоже, не спешат избавляться от этих цепей. Даже наоборот.

Я не пытаюсь утверждать, что этот вид работы безобиден для любой женщины и в любых обстоятельствах. Но, принимая во внимание, что собой представляет сегодня экономическая реальность – холодную и безжалостную войну, – запрещать заниматься проституцией в адекватных правовых рамках – это запрещать конкретно женщинам как классу обогащаться и извлекать прибыль из собственной стигматизации.

Думаю, что мои хорошие воспоминания о тех годах эпизодической работы на панели сформировались отчасти благодаря тому, что я читала американских секс-позитивных феминисток, таких как Норма Джин Альмодовар, Кэрол Куин, Скарлот Харлот, Марго Сент-Джеймс. Тот факт, что ни один из их текстов не переведен на французский, что «Призма проституции» Фитерсон издана смехотворным тиражом – при том, что это важнейшая работа, – что книга Клер Картонне «Мне есть что вам сказать» ^[20] остается малоизвестной и низводится до статуса личного свидетельства, – все это не случайно. Теоретическая пустыня, на которую Франция себя обрекает, – это стратегия: проституцию надо держать в стыде и мраке, чтобы максимально обезопасить традиционную семейную ячейку.

Я начинаю работать с клиентами в конце 1991 года, а в апреле 92-го пишу «Трахни меня». Не думаю, что это случайность. Между письмом и проституцией есть реальная связь. Освободиться, делать то, чего делать нельзя, выставлять напоказ свою личную жизнь, идти на риск всеобщего осуждения, принять свой статус исключенной из группы. Конкретнее, для женщины – стать женщиной публичной. Отдавать себя на прочтение кому угодно, говорить о том, что должно храниться в тайне, быть предметом обсуждения в газетах… Это очевидное противоречие с традиционно предписываемой нам ролью: женщина есть частная собственность, половинка и тень мужчины. Стать писательницей, легко зарабатывать деньги, вызывать одновременно отвращение и восхищение – публичный позор во всем этом сравним с позором шлюхи. Приносить облегчение, проводить время с теми, кто никому не нужен, разделять интимные моменты с незнакомцами, без осуждения принимать любые желания. В романах встречаешь множество проституток: Пышка, Нана, Софья Семеновна, Маргарита, Фантина… ^[21] Это популярные фигуры, антиматери в религиозном понимании, это женщины, которые не осуждают, которые понимают и принимают желание мужчины, проклятые и свободные от предрассудков. Когда мужчины воображают себя женщинами, им приятнее быть шлюхами, исключенными и сохранившими свободу маневра, нежели матерями, заботящимися о чистоте своего дома. Реальное положение дел часто прямо противоположно тому, что о нем говорят, – именно поэтому нам так назойливо и агрессивно навязывают это ложное представление. Образ проститутки – отличный пример: когда нас уверяют, что проституция – это «насилие над женщиной», это попытка заставить нас забыть о том, что брак – это насилие над женщиной, да и вообще о вещах, которые нам приходится терпеть в жизни. Те, кого трахают задаром, должны постоянно слышать, что они делают единственно возможный выбор – иначе как их удержать в подчинении? Мужская сексуальность сама по себе не составляет насилия над женщинами, если они согласны и получают хорошую плату. Насилие – это контроль над нами, когда за нас решают, что достойно, а что нет.