Башни и сады Вавилона - Дмитрий Лекух Страница 13

Затяжки эдак на две-три, но и на том спасибо.

– А кто я такой, чтобы осуждать-то тебя, Викентий? Такой же торчок, как и ты. Только кокаиновый, а не опиуматный. И еще больше, чем ты, неприкаянный. У тебя хоть профессия есть, за которую ты держишься как за спасательный круг, и она-то тебе утонуть не дает. А я? Мне-то что делать прикажешь?! Рекламировать новые прокладки с зубными щетками, в промежутках между страхованием автомобилей и детскими памперсами?!

Он в ответ задумчиво жует свою нижнюю губу, прикусывая время от времени и тощую русую бороденку.

– Да, – вздыхает наконец, – дилемма, блядь. Я сам постоянно задумываюсь, а как остальным, таким же как я, но все-таки немного другим, по этой жизни двигаться-то приходится? Ну тем, кто не по призванию, как твой покорный слуга, горбатится, а за бабки? И – без, как ты выражаешься, спасательного круга.

– Как-как, – кривлюсь я. – Да как мудак! Хуево, в смысле, приходится. Очень хуево, дорогой мой добрый доктор Викентий. Одна пустота. Вообще ничего в жизни, даже за семью зацепиться проблематично. Если есть кэш на кармане, тогда еще кокаин с алкоголем, фактически в промышленных масштабах, как-то удерживают. Они, в принципе, как ты понимаешь, тоже ни хрена не помогают, только немного оттягивают. И дождь еще этот вечный. Будто на собственных похоронах…

Молчим.

Я просто от накатившей тоски, а он, похоже, еще и от морфинового «прихода».

Страшная это вещь, в сущности говоря.

Я хоть и сам в какой-то мере торчок, но от таких вещей, слава богу, – всегда шарахался.

Кокс, он хоть мозг в реальности оставляет.

А это…

Хотя – его дела.

Взрослый мальчик.

Да еще и врач к тому же.

Потом он опять откашливается, закуривает следующую сигарету и продолжает разговор:

– А диссертация? Ну, помнишь, ты вначале рассказывал?

Я морщусь в ответ:

– А смысл-то ее в чем? Просто тупо в написании и получении ученой степени? Если она даже мне перестала быть интересной, то кого еще, скажи на милость, этим дерьмом в наши дни заинтересовать-то можно? А работать просто так, «в стол», да еще и через силу… Нет уж, увольте. У меня характер такой, что мне результат тоже интересен, а не только процесс, так сказать. И желательна хоть какая-то обратная связь…

Он вздыхает:

– Да, понятно. Тема-то хоть какая была? Ты ж вроде востоковед? Нет, ничего особенного, просто любопытно, знаешь…

Я опять молчу, вспоминая.

Потом усмехаюсь:

– А знаешь, тема-то вполне актуальная. «Взаимопроникновение ирано-арийских и семитских мифологических систем в странах Переднего и Среднего Востока». Миф о Башне, так сказать. В прямом и переносных смыслах этого слова. Только что это понял, а раньше и не задумывался почему-то…

– Ого! – басит он удивленно. – Вот видишь! А ты говорил – не актуально, не актуально… Еще как актуально, оказывается…

– Может быть, и вправду актуально. По крайней мере, что самое неожиданное, – для меня лично. Что уже хорошо, ты не находишь? И радостно. Даже если и не напишу ничего, а, скорее всего так и будет, разумеется, то хоть на жизнь нашу бестолковую под другим углом взглянуть попытаюсь. Да, дела…

– А я про что?! – радуется. – Я именно про тебя и говорил. Потому как чувствуется, что ты сейчас не по твердому полу ходишь. А по тонкой пленке какой-то над та-а-аким дерьмищем натянутой. Один неверный шаг – и пиздец. Только вот скажи, просвети, так сказать, не сильно гуманитарного человека: арийцы-то у тебя там, на «Среднем и Переднем Востоке», с какого хера нарисовались? Там же вроде эти всю жизнь жили. Ну эти, самые. Навуходоносоры…

Я тихо смеюсь.

Потом знаками показываю ему, что хочу затянуться.

Он уже настолько пьян, обдолбан и удивлен, что безропотно протягивает мне окурок чуть ли не в половину сигареты.

Я – счастлив.

Как мало, оказывается, нужно бывает человеку в некоторых обстоятельствах…

– Ты будешь смеяться, – говорю наконец, – но Навуходоносор как раз, не исключено, – это самое что ни на есть арийское имя. Причем имя абсолютно реального персонажа. Исторических свидетельств о его царствовании – вагон и маленькая тележка. Только не интересны они никому, понимаешь, хрень какая получается? Ну, может, кроме библейских, да и те, честно говоря, не очень. А так… Есть такая очень красивая, хоть и довольно-таки шаткая по аргументации гипотеза, что он в «вавилонском смешении» представлял как раз хеттскую по происхождению династию. А хетты – почти сто процентов доказано, что арийцы. Мешаные, разумеется, но древние арии, в отличие от части нынешних, расовой чистоте особого, брат, значения не придавали. Придавали, – кастовой, но это уже совсем другая история. Язык у них, по крайней мере, совершенно точно принадлежал к индоевропейской группе, с этим ученые уже довольно давно разобрались, сразу по расшифровке. Еще, блин, аж в девятнадцатом веке, удивительно, да?! Удивительно-то удивительно, но вот только никому и на хер не надо. Это так называемая первая волна ирано-арийского завоевания. Хотя об этом периоде, честно говоря, известно не очень много. Но поклонялись-то они Коню, Корове и Собаке, точно, а это арийские божественные символы. Дальше немного проще: персы, к примеру, – уже двухсотпроцентные арии. И они, эти самые персы, очень любопытно сосуществовали и сотрудничали с разными семитскими народами. Учились, сами учили многому. То же железо на Передний Восток принесли именно арийцы. До них там бронзой друг другу черепушки проламывали. А вот земледелию уже они сами обучались, причем у тех, кого под копыто своего коня уложили. А так… Очень все интересно было там у них, у древних, понимаешь, устроено. Тем же евреям, освобожденным персами от «вавилонского пленения», просто была отдана на откуп практически вся система чиновничьего управления. И система торговли, без торговли евреи уже не евреи, сам понимаешь. Персы на эту тему сильно не запаривались: можешь делать лучше, чем я, значит, делай. А то наши соплеменники типа и управляют хреново, и воруют не по чину, слишком часто родственников в разные рвы со львами бросать приходится. А это – непорядок, сам понимаешь. Так что уж лучше евреи. А у нас лучше получается воевать и властвовать. Так что, извини…

Я передаю ему дотлевший до фильтра окурок, и он аккуратно тушит его в какое-то специальное прозрачное медицинское блюдце.

Там их уже немало скопилось, окурков, в смысле.

А он это блюдце еще и выбрасывал…

Причем неоднократно.

– Тебе бы лекции читать, брат, – вздыхает он. – Видишь, даже я, естественник прирожденный, и то заслушался. А ты, блин, херней какой-то занимаешься с этими своими прокладками.

Я грустно улыбаюсь.

– Нет, лекции это как раз побочное. Мне интереснее было просто разобраться, что там к чему, понимаешь?