За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии - Александр Никонов Страница 124

Перегородки? Сепараторы? Границы? В современном мире они условны. Если тяжелому и неповоротливому организму по имени Россия суждено в результате политического дребезга распасться на множество более юрких и живых «россий», значит, так и случится. Но выглядеть это может по-разному! В виде конфедерации разных государств, не имеющих реальных границ между россиями, как их нет в Европе. В виде слияния нескольких россий или одной по-настоящему федеративной России с Европой в подобие экономического союза. Гадать не стану. Обращусь лучше к русскому менталитету. Который мешает нам стать цивилизованными гражданами. Власть, работающая в демократическом поле, вынуждена ориентироваться на электоральную тьму. Потому что последняя голосует. И тоскует в своем Усть-Урюпинске о крепкой руке.

Мой тезис прост: чем меньше вы чувствуете себя русским и больше человеком, чем меньше вы ассоциируете себя с каким-либо макроблоком (стадом, народом, группой населения) и чем больше ощущаете свою индивидуальность, то есть свободу от мифических макрогрупповых обязанностей, тем вы цивилизованнее. Выдавить из себя по капле русского (татарина, гомосексуалиста, мусульманина, христианина, коммуниста, феминиста и проч.) и стать гражданином вселенной со своими частными характеристиками — вот задача эпохи. Вот знамя Февраля.

Как это сделать? Просто ждать? Сколько столетий? Да нисколько! Менталитет нации можно изменить за годы — только дайте. Вот, скажем, известная русско-советская склонность уповать во всем на Государство, которое всем должно.

«Государство должно это делать, а иначе зачем оно нужно?» — часто слышу я по самым разным поводам. Это может говориться и о медицине (государство должно всех лечить), и о производстве (оно должно строить заводы), и о сельском хозяйстве (оно должно всех кормить)… Как покончить с подобным религиозным инфантилизмом, с этой верой в чудо Государства? Ведь в этой вере — весь русский человек!..

Мы сейчас живем не в России. Мы живем в Московии. В той самой. До сих пор. Почти никто уже не помнит, что у нас была альтернатива. Что были другие русские — свободные. И могла быть другая русская история — европейская. На рельсы которой мы еще можем вернуться. Или умереть.

Впрочем, возможно, это одно и то же — умереть русским и воскреснуть европейцем.