Девичьи сны - Евгений Войскунский Страница 124

– Спасибо, Джаник. – Ольга сияет. – Не слабо! Ой, знаешь, что он сказал? Что у тебя красивая жена!

– А то я не знаю, – ворчит Джамиль, аккуратно отсчитывая купюры. – Скажи ему, пусть сдачу даст песетами. Сегодня курс сто двадцать шесть за доллар – значит будет…

Он мгновенно сосчитал. Коротышка ювелир тоже доволен, он предлагает хорошим покупателям выпить по рюмке красного вина.

– Да не хочу я пить с этим донжуаном.

Джамиль берет за руку смеющуюся Ольгу и выводит на улицу. Не спеша идут они дальше по калье Кармен, и встречные международные мужчины поглядывают на Ольгу. Она и верно хороша собой – только в Черемушках можно встретить таких сероглазых Афродит с небрежно заброшенной за спину волной русых волос, с таким победным очерком крупных коралловых губ, с такой классически правильной грудью. Рядом с ней неплохо смотрится и Джамиль – солидный, склонный к полноте мужчина с широким лицом, обрамленным черными бакенбардами. В его густой шевелюре заметна седая прядь.

Март месяц на дворе, а жарко, будто летом. Ну да, Берег солнца же. Но пиджак-букле Джамиль не снимает. Может, он находит неприличным расхаживать в водолазке? Хотя водолазка у него хорошая, тоненькая, вишневого цвета.

Возле фруттории, выставившей на наклонных ящик все фрукты, какие есть на свете, они останавливаются. Обсуждают, что купить – груши или клубнику?

– Купим и то и другое, – предлагает Ольга.

И тут проходящий мимо парень, очень худой и высокий, в красной майке и пестрых шортах, услышав русскую речь, вскидывает на них изумленный взгляд.

– Holla, Оля! – восклицает он, смеясь, и делает движение, чтобы обнять ее, но Ольга, слегка отступив, протягивает ему руку.

– Здравствуй, Олег. – Она тоже очень удивлена. Надо же, где встретились, на Costa del Sol! – Что ты тут делаешь?

– А что всегда, – следует беспечный ответ, – смотрю, как люди живут.

Олег трясет руку улыбающемуся Джамилю.

– Поздравляю, Джан! Знаю, что вы поженились, мама мне написала, когда я еще в Индии был.

– Да, твоя мама звонила однажды, – говорит Ольга, – но я уже там не жила. Ей моя сестра сказала.

– А где вы живете? Там же, на Двадцати шести Комиссарах?

– Пока еще там, – говорит Джамиль, – но в мае переедем в новую квартиру. Олег, как ты тут очутился?

– Долгая история! Я писал тебе, Оля. Но ты не ответила.

– Я ничего в твоей открытке не поняла. Вид какого-то собора с мощами, какого-то святого…

Олег улыбается:

– Хочешь посмотреть на пейзаж Гоа? Взгляни на мои «бермуды».

На его шортах изображен многоцветный город – церкви, пальмы, башни. Да и сам Олег, можно сказать, под стать своим экзотическим штанам – очень загорелый, в выцветшей майке, в видавших виды кроссовках.

– Тут за углом, – говорит он, – бар с видом на Медитерраниа, давайте посидим, ребята. Кофе попьем.

Они усаживаются за столик на улице, спускающейся к морю. Молоденький официант приносит на подносе кофейник, молочник, чашки. И начинается неожиданное кофепитие в городке Торремолиносе, уютно прильнувшем к Средиземному морю между Малагой и Гибралтаром. Оно, море, синеет внизу, как бы взятое в рамку угловых домов. По нему скользят две белые яхты, нет, не парусные, и ветер – легкий утренний бриз – доносит деловитый разговор их моторов.

– Какие красивые, – говорит Ольга. – Интересно – куда плывут?

– Корабли плывут будто в Индию, – говорит Олег, поднимая от чашки облупленный под солнцем юга красноватый нос.

– Ну и что твоя Индия? Много накупил самоцветов?

– Самоцветов там полно, но все не укупишь. Если хотите знать, главное чудо Индии – это Гоа.

И Олег, закурив сигарету, рассказывает, как они с Чотто прилетели в Бомбей, а там ничего интересного, огромный современный город, страшно шумный, а, между прочим, был когда-то поселением, захваченным в шестнадцатом веке португальцами, а в семнадцатом – подаренным Англии в качестве приданого португальской принцессы, которую отдали замуж за английского короля Карла II…

– Очень интересно, Олег, – говорит Ольга, – но ведь ты не из-за этой принцессы застрял в Индии?

– Я застрял из-за маратхов.

– Это еще кто такие?

– А-а, вот послушайте, ребята. Недалеко от Бомбея – город Пуна. Приезжаю туда с Чотто и узнаю, что эта Пуна, где пальмы на каждом шагу, была когда-то столицей государства маратхов. Слышали про такое?

– Никогда не слышал, – говорит Джамиль.

– Вот и я… Маратхи – они, конечно, индуисты, но язык у них свой, и история тоже. В семнадцатом и восемнадцатом веках воевали с мусульманской империей Великих Моголов. Они и сейчас не растворились в Индии, у них литература своя.

– Ты выучился их языку?

– Нет. Ну два-три десятка слов. Но некоторые книги маратхских писателей переведены на английский, я прочел. Хочу, ребята, перевести их на русский.

– Зачем? – спрашивает Джамиль. – Кто будет это читать?

– Ну как – кто? Разве перевелись в России читатели? В Пуне у отца Чотто плантация манговых деревьев. Он посылает автопоезда с ящиками манго в Гоа – там их грузят на пароходы, они идут на экспорт. Я приехал с такой автоколонной в Гоа – и попал в сказку! Старый город потрясает. Пальмы, церкви, построенные португальцами, – они же четыреста лет владели Гоа. В базилике иезуитов – в серебряном саркофаге – мощи святого Франциска Ксавьера, миссионера знаменитого. Я пил пальмовое вино в тавернах, помнящих матросов д’Альбукерка, завоевателя Гоа. Помнящих Камоэнса! А вокруг – международная тусовка, толпы туристов, торговцы, нищие, моряки, педерасты, монахи. Бродят среди людей коровы. И какой-то над Гоа пряный воздух – будто шафраном пахнет или корицей. Что-то в этом городе мистическое, потустороннее…

– Ну, понесло тебя, – негромко замечает Ольга.

А его, и верно, несло. Может, просто выговориться захотелось при неожиданной встрече с московским прошлым – излить накопившиеся впечатления другой, совсем не похожей на это прошлое, жизни.

– Возле бывшей церкви францисканцев торговала морскими раковинами женщина невозможной красоты. Глазищи в пол-лица. Я и утонул… утонул в ее глазах… – Олег прикуривает от окурка новую сигарету и откидывается на белую спинку пластмассового стула, курит быстрыми затяжками.

– Ну и что она, твоя красавица? – спрашивает Ольга.

– Чару, – говорит Олег сквозь дымовую завесу. – Так ее и звали – Чару. Она была маратха. Я купил у нее большую розовую раковину, мы разговорились, она умела по-английски. Я спросил, откуда раковина, а Чару посмотрела на меня… или сквозь меня… и говорит, что такая раковина уже была у меня в руках – в прошлой жизни.

– В прошлой жизни? – переспрашивает Ольга. – Как это?