Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд Страница 122

Пока Пол был в Голливуде, Леонард находился в Японии. Он уехал из страны в 1968 году, сразу, как только получил повестку о призыве в армию. Устроился на четыре года преподавателем английского в японский аналог Беркли. Однако стоило ему приступить к работе, как студенты-радикалы, называвшие себя бойцами «Красной армии», вооружившись палками и обрезками водопроводных труб, выволокли его из аудитории и объявили Университет закрытым. Оставшись не у дел, Леонард слонялся по барам и мало-помалу проникся духом японского преступного мира — якудзы. В США он объявился в начале осени 1972 года, когда ему исполнилось 28 лет, и по возрасту он не мог быть призван на воинскую службу. Где находился Пол он понятия и не имел, а потому вернулся в Гранд-Рэпидс и целых три недели сиднем просидел в родительском доме — без копейки в кармане, надежд на будущее, разбитый физически и морально.

Однажды позвонил Пол и попросил Леонарда приехать в Уинстон-Сейлем [119], где он в то время жил. Вовсю шла предвыборная кампания: Никсону, который добивался переизбрания на пост президента, противостоял Макговерн [120], а за место сенатора впервые боролся Джесси Хелмс [121]. Леонард перехватил пару долларов и, купив билет на автобус компании «Грейхаунд», отправился в дорогу. «Всю ночь за окном мелькали забытые богом городки Западной Вирджинии, — вспоминает Леонард Шрэдер. — А в голове всё отчётливее вырисовывался сюжет «Якудзы». На рассвете я вышел на крошечной остановке на окраине города. Мой брат играл в пинбол на бильярде-автомате. Сколько я его не видел? Лет пять, наверное. Я подошёл. Даже не посмотрев в мою сторону, он произнёс: «Подожди, у меня ещё один шар». Закончив игру, он направился к машине и мы выехали на шоссе, совершенно пустое в столь ранний час. Вскоре мимо пронёсся старый автомобиль с форсированным движком, в котором сидели двое сумасшедших. Братец добавил газа, догнал ребят, а потом, до упора выжав педаль, подцепил их и потащил впереди себя на скорости больше сотни миль в час. Я упёрся ногами в приборную доску и подумал, что нам конец. Правда, страха не было — ничего против этого я не имел. Мы подъезжали к развязке, а Полу игра, наконец, надоела и он сбросил газ. До сих пор мы не сказали друг другу ни слова и теперь, повернувшись ко мне, он сказал:

— Вот такое у меня настроение, братишка. А как у тебя? — Не лучше. Правда, есть одна мыслишка.

— Например?

— Роман написать.

Пока мы ехали к дому нашего друга, я рассказал брату о своей задумке.

— Что же, роман — дело хорошее, но сначала мы напишем сценарий. А сейчас я позвоню одному парню и достану денег».

Если рассказывать, не вдаваясь в подробности, — Леонард собирался писать о японских гангстерах. Пол позвонил своему агенту, Майклу Хэмилбёргу, и заявил: «Это будет история о том, как «крёстный отец» встречает Брюса Ли. Продаётся за 60 тысяч. Ты, я и Леонард получаем по трети суммы».

Хэмилбёрг, не торгуясь, дал им 5 тысяч. Перед самым Днём благодарения братья приехали в Лос-Анджелес. За 90 долларов в месяц они сняли квартирку на Бикнел в районе Венеция, всего в квартале от пляжа. Жильё оплачивал агент. Сняв с петель двери между спальнями и умыкнув с ближайшей стройки несколько шлакоблоков, Шрэдеры смастерили пару столов и поставили их каждый в своей комнате друг напротив друга. Из мебели ещё присутствовал внушительных размеров кофейный стол с массивными чугунными ножками. Его поверхность была испещрена многочисленными отметинами от ножа, которые появились, когда Пол работал над «Таксистом». На двух арендованных электрических пишущих машинках за восемь недель братья создали три варианта сценария. Работа шла круглые сутки, по двадцать — двадцать два часа: десять часов работа, один — сон. Питались очень скудно. Стены квартиры были настолько тонки, что немка, соседка снизу, постоянно грозила позвонить в полицию, пока они не догадались подложить под машинки одеяла, чтобы хоть как-то заглушить шум клавиатуры. К Рождеству 1972 года денег почти не осталось, хотя они и старались тратить на еду в день не больше доллара. В неделю выходило долларов семь — десять. Приходилось даже умыкать из ресторанов маленькие упаковки с кетчупом, чтобы дома намешать томатный сок.

«В результате, мы хорошенько посмотрели сценарий и решили, что стоит попробовать сделать ещё один вариант, — вспоминает Леонард. — Правда, сил уже не было, мы выдохлись. Нужен был толчок. Самым верным и единственным источником новой энергии для нас могло стать чувство вины. Подумали — ну не идти же на улицу кого-нибудь грабить, чтобы вызвать чувство вины?! И тут брат решил: «Поедем в Лас-Вегас и спустим всё до цента. Разозлимся как черти, вернёмся и сразу всё напишем. А может, разбогатеем и вопрос отпадёт сам собой». Сказано — сделано. В казино у каждого было по 40 баксов. Оба играли в очко и оба выиграли: я долларов 200, Пол — около 300. Он сказал: «Ну и что? Чувства вины у меня нет, как и не было». Меня тоже угрызения совести не мучили. Теперь договорились оставить про запас столько денег, чтобы хватило только на бензин до дома, а остальные — долларов 500 — потратить, играя в рулетку. Всё поставили на один номер и проиграли. Только мы выехали за пределы Лас-Вегаса, как наша развалюха сломалась. Случилось это посреди ночи — ни одна бензоколонка не работает. Да если бы и работала, что толку — денег на ремонт нет. Машину закрыли и автостопом добрались до Лос-Анджелеса.

За десять дней сценарий был переписан и 5 января готов к показу. Предстояли встречи с заказчиками, а значит — поездки. Но машины-то нет, что делать? Пришлось голосовать, а потом добираться пешком, не забывая подстраховаться на случай предложения: «Давайте мы отметим ваш чек за парковку». «Не беспокойтесь, мы оставили тачку на улице».

Кэлли и Уэллс уделили Шрэдерам целых 45 минут. Пол был доволен: «Даже телефон в офисе отключили. Они по-настоящему заинтересовались тем, что, по нашему мнению, могло понравиться молодёжи. Тогда уже ничто не шокировало, приемлемым считалось всё, что приносило прибыль».

Покидая территорию студии, Пол спросил брата:

— Видел тех ребят?

— Ну?

— Через 10 лет я займу их место!

Вспоминает Леонард: «Именно в тот момент я понял, в чём разница между мной и Полом — он жаждал власти. Старший брат пашет не ради власти, а достижение её не ставит во главу угла. Я лишь хотел сказать: «Спасибо за деньги, на них я сделаю хороший фильм». У брата же планы были иными. Власть для него была превыше всего.