Грустная девочка - Александра Флид Страница 12

С другой стороны, жизнь в большом городе приносила и иные возможности. Эмма покупала себе красивую одежду, привозила матери редкие подарки и регулярно обеспечивала ее продуктами, которые было просто невозможно достать в провинциальном городке. Небольшие издержки в форме расходов на экспресс и трехчасовых поездок не могли перекрыть всех преимуществ, а потому Эмма усердно работала у конвейера по восемь часов в сутки, а затем возвращалась в свою комнату.

Вот поэтому, через некоторое время после заключительного разговора с Мартином, она начала подрабатывать по вечерам посудомойкой в собственном общежитии. Должность казалась многим девушкам позорной, но благодаря этому Эмма убивала долгие вечера, пока подружки и соседки ходили развлекаться. Несколько лишних монеток всегда были полезными, а монотонная работа помогала разобраться с мыслями и успокоиться. Всего через три дня она смогла привыкнуть к новым обязанностям, и на четвертый отправилась к кухонному помещению почти с радостью. Присцилла встретила ее весьма радушно, пообещав, что на сей раз сможет предоставить ей особые льготы в пользовании горячей водой. Теперь Эмма могла свободно преодолевать потайные двери и принимать душ, находившийся в служебной половине дома. Здесь же ей разрешалось стирать всякую мелочь вроде носовых платков, чулок и маечек, что также было немаловажным плюсом.

Все эти небольшие радости, которые с трудом компенсировали ощущение пустоты и потерянности, занимали ее мысли, когда она ехала домой, отвечая тем самым на мамин звонок.

Эмили сказала, что ей нужна помощь, и Эмма мчалась за сто километров ради того чтобы провести рядом с матерью всего несколько часов. Прибыв на автовокзал уже в девятом часу вечера, она попросила знакомого водителя довезти ее до нужной улицы.

Жаркий дневной воздух остыл и стал приятно тяжелым и теплым. Эмма шла, подставив плечи легким прикосновениям ветра и почему-то улыбаясь. Эмили ждала ее у ворот.

– Мама, что случилось? – сбрасывая с плеча ремешок сумки и перехватывая свободной рукой свой нехитрый багаж, сразу же спросила Эмма. – С чего срочность такая?

– Детка, мне нужно срочно уехать, а дом оставить просто не на кого, – посетовала Эмили, разводя руками.

– И куда же тебе нужно уехать? – довольно грубо спросила Эмма.

– На другой конец города, к Инесс, у нее какие-то проблемы с животиком, а никого рядом нет. Из клиники ее выгнали как какую-то бездомную собаку, даже не позволили ей полежать хотя бы сутки. Она сейчас совсем одна, ее муж в командировке.

Эмма сжала зубы. У этой незнакомой и неведомой Инесс был муж, она ждала ребенка.

– Ну и ехала бы к ней, – с ощутимым раздражением сказала она. – Что может случиться на одну ночь? В нашем городке ничего не происходит, и никого не обворовывают.

– Это тебе так кажется, а на самом деле… а, тебе-то что? Ты все равно живешь в большом городе, наверняка твоя комнатушка на четвертом этаже, и бояться совершенно нечего. Ты уже и забыла, каково это – жить в нормальном доме.

– Хорошо, хорошо, уезжай сейчас, – уже жалея о своем выпаде, но, все еще злясь, заговорила Эмма. – Я приехала, так что ты свободна как ветер.

Эмили кинула на нее сердитый взгляд, а затем выбежала за калитку. Эмма едва успела спросить, есть ли у нее деньги на дорогу, на что та ответила коротким кивком.

Делать было нечего. Если из-за чужих проблем ее оторвали от работы на кухне, оставалось лишь наслаждаться теми благами, которые предлагал родной дом.

В темно-синих сумерках она не успела разглядеть, как выглядели соседние дома, и был ли кто-нибудь на дороге. Ей просто хотелось зайти внутрь, сбросить всю одежду и принять душ, а затем выбрать виниловую пластинку и улечься в кровать под звуки хорошего джаза.

Половину из этого сделать ей удалось – она только вышла из ванной, когда в дверь забарабанил нетерпеливый посетитель.

Все еще вытирая волосы полотенцем, она вышла в прихожую и открыла дверь, за пестрым витражом которой в свете дворового фонаря угадывалась невысокая фигура.

Нарушителем спокойствия оказался Филипп. По крайней мере, мысленно Эмма назвала мальчика именно так.

– Моей мамы нет дома, она будет только завтра утром, – сообщила она, считая своим долгом отправить его назад как можно скорее.

Он хмуро оглядел ее с ног до головы, а потом, без приветствия, сразу же заговорил о сути своего дела.

– Я видел, как вы приехали. Кажется, Инесс нездоровится. Во всяком случае, она сегодня не пришла, и София целый день ждала вас вместо нее.

– С ней что-то случилось? – отступая внутрь и давая ему дорогу, спросила она.

– Да. Нет. Да, скорее всего. В общем, случилось, но не с ней. Ее лягушка умерла.

Ничего удивительного в этом не было, но Эмма все равно не удержалась:

– Стекляшка? Боже, малышка, наверное, очень переживала.

– Она и сейчас переживает. У нас гости, тетя Ирена очень занята, и она не заметит, если я приведу Софию к вам. Вы сможете успокоить ее?

– А когда же умерла Стекляшка? – сама не зная, зачем, спросила Эмма.

– Несколько дней назад. В понедельник, кажется. Так я могу привести ее к вам?

Разбираться в причинах и уточнять, почему он выбрал именно ее в качестве утешителя для своей маленькой сестры, Эмма не собиралась. Если ребенок так долго страдал, то нужно было действовать очень быстро. Ей казалось, что дорога каждая минута, и она прижала полотенце к груди, стараясь сообразить, как лучше поступить в этой сложной ситуации.

– Если ты приведешь ее сюда, ваша тетя все равно об этом узнает, – сказала она через некоторое время. – Лучше подожди меня пару минут, я оденусь, и мы вместе придумаем что-нибудь по дороге к вашему дому.

Она оставила его в гостиной, а сама помчалась в свою комнату, лихорадочно стараясь придумать хоть какой-то предлог для того чтобы прийти в дом непрошеным гостем. Ну, разве это не безумие? Чистый маразм, не иначе! Из-за какой-то дохлой лягушки устраивать такую сцену и суетиться!

Все трезвые доводы остались за спиной, руки сами отыскали старое полосатое платье, и через несколько мгновений сухая слежавшаяся и помятая ткань тяжело заскользила по мокрой коже. Она вышла в гостиную, обнаружив Филиппа все еще сидящим в кресле, но уже с каким-то журналом в руках. Слава Богу, хотя бы эта неподвижность не является их наследственной чертой.

– Мы скажем, что ты пришел ко мне и сказал, что у вас в доме вечеринка… нет, нет, лучше скажем, что ты знал, как сильно будет нужна помощь после вечеринки и внезапно увидел меня на улице. Спросил, не смогу ли я поработать вместо Инесс, как это было в прошлый раз. Я, конечно же, согласилась, – тараторила она, пока они в темноте шли к соседскому дому.

– Вы что – собираетесь мыть посуду? – Он явно был неприятно удивлен.

– А что еще остается? Мне это тоже не нравится, – нахмурилась она.