Дорога в Ауровиль - Михаил Шевцов Страница 12

В кафе заходит наш сосед Дима – предприниматель из Самары – здоровенный парень быковатой внешности с добрым радостным лицом. Он уже несколько недель совершает гражданский подвиг – пытается выпить все крепкие напитки в окрестных барах и магазинах – трезвым я его пока еще не видел. В руках у него барабан.

– Вот, купил, – говорит он, смущенно улыбаясь. – Сто рупий всего. Он даже настраивается – вот тут веревочки надо дергать…

Двигаясь боком, плавными неуверенными шагами Дима кружит между столиками, выбирая место, плюхается на стул рядом с нами и выставляет вверх руку с растопыренными пальцами.

– Официант! Рави, друг! – кричит он в сторону бара. – Уан виски, плиз!

Маленький индиец Рави подбегает и кланяется.

– Биг! – уточняет Дима, имея в виду двойную порцию. Затем поворачивается к нам.

– Ребята! Как же здесь хорошо!.. Сейчас иду вдоль моря. Песочек хрустит, как… – он задумывается в поисках определения и икает. – Пардон… Как сухое молоко.

Мы согласно киваем.

– Как детское питание, – поддерживает разговор Арсен.

Дима обгорел и потеет. Его лицо под белой панамкой напоминает большую, только что помытую свежую редиску. Он покачивается из стороны в сторону, затем хватается за стакан и замирает в вертикальном положении.

– Сейчас пойду спать… Надо отдохнуть немного…

«Сансет» (или по-русски – «Закат») – место известное, увековеченное уже в кинематографе и в популярной беллетристике. Устроила его симпатичная пара из Москвы – Ксения и Валентин. Они арендуют у местных уже несколько лет подряд гестхаус ^[14], создают душевную атмосферу и сдают комнаты всем желающим, от которых в сезон отбоя нет. «Сансет» они называют не гестхаусом, а любовно и ностальгически – турбазой. Турбаза включает в себя два дома с комнатами разной степени комфорта и несколько тростниковых бунгало, стоящих между рядов аккуратных небольших пальм.

Мы живем в меньшем доме и снимаем весь первый этаж. На втором этаже живет Дима. Когда мы возвращаемся с пляжа, он, не прекращая разговаривать по мобильнику, призывно машет руками, приглашая выпить. Мы благодарим и отнекиваемся.

Маленький Рави постоянно бегает туда и обратно, от ресторана до Диминой комнаты с жареными вегетарианским момами, пивом и виски. Момы – это очень вкусные тибетские пельмени. Дима ест только их, противопоставляя размаху в выборе напитков скромность и постоянство в еде.

С одной стороны главного корпуса – стоянка. Среди автомобилей, мотоциклов и скутеров красуется арендованный Димой джип. Дима, правда, на нем не ездит из-за постоянной борьбы с зеленым змием. Джип вроде бы стоит почти все время на одном месте без движения, но у него почему-то постоянно кончается бензин.

С другой стороны дома, ближе к морю, устроено два чилл-аута – места для проведения досуга. По вечерам здесь собираются все живущие в гесте и ведут неторопливые беседы, попивая напитки и используя разные курительные принадлежности.

На крыше дома стоят стулья. Мы поднимаемся сюда в начале седьмого и наблюдаем закат. Закаты всегда разные. Они никогда не повторяются. Тот, что был сегодня, не похож на вчерашний. Сегодня был «тач-даун» – когда край солнца касается моря, а не исчезает в дымке.

После заката быстро темнеет. Я выхожу на пляж, приближаюсь к кромке воды, достаю телефон и звоню домой – телефон ловит только на самом краю пляжа.

В Москве сейчас девять часов вечера. Темно и морозно. Снега нет. Мрачные люди заполняют вагоны метро.

Я разговариваю с женой, и она слышит в трубке шум прибоя.

На четвертый день пребывания в Гоа у нас с Арсеном начались желудочно-кишечные проблемы.

Редкая книга на индийскую тему обходится без упоминания о случившемся с ее героем многодневном поносе в начале путешествия. Не стану и я нарушать сложившуюся традицию. Тем более, что эта напасть действительно сваливается на добрую половину туристов.

Сложно сказать, что является причиной кишечных расстройств у вновь прибывших. Скорее всего, это не отравление, а что-то вроде акклиматизации или перехода на непривычный состав воды. Возможно также, что это какое-то вирусное заболевание, после которого в организме вырабатывается стойкий иммунитет. Так или иначе, тема эта близка большинству людей, посетивших гостеприимный Индостан, а также волнует тех, кто еще туда только собирается.

Первым загрустил Арсен. Он вернулся с пляжа, проигнорировав, к моему удивлению, обед в нашем любимом кафе.

– Чувствую себя совершенно разбитым, – сообщил он и повалился на кровать.

– Может, на солнце перегрелся? Или перекупался? – спросила Ольга.

– Может, – коротко ответил Арсен слабым голосом, давая понять, что не склонен сейчас к дискуссии.

Мы решили оставить его в покое, уселись в гостиной, включили телевизор. Не прошло и пяти минут, как Арсен вдруг вскочил с постели и бросился в туалет.

В течение следующих суток он осунулся, приобрел фиолетовые круги под глазами и, кажется, даже похудел. Есть он не имел никакой возможности – любая пища в мгновение ока проскакивала через организм и рвалась наружу.

– Самое хреновое – это даже не понос, – жаловался он, – а полный мутняк в голове. Такое ощущение, словно лопатой по кумполу треснули.

В первую свою поездку, чтобы обезопасить себя от подобных неприятностей, я действовал по схеме, предложенной на каком-то форуме одним умным человеком. Суть ее заключалась в следующем: по прибытию в Индию первые двое суток или вообще ничего не есть, или питаться в небольшом количестве какими-нибудь печеньями или сушками, привезенными с собой из дома. Воду первые дни пить, тоже доставленную с родины. Зубы чистить необходимо только бутилированной водой. Затем в рацион вводится рис, следом хлеб, омлеты, неострая вареная пища. И таким образом постепенно, в течение пяти-шести дней осваивается все разнообразие продуктов и блюд местной кухни.

Должен сказать, что данный способ оказался достаточно эффективным. Никаких проблем с пищеварением у меня тогда не возникло. Под конец поездки я даже пил воду из-под крана – естественно, кипяченую.

Опытные путешественники, возможно, скажут, что это полный маразм и перестраховка. Я тоже так подумал и на этот раз решил не заниматься глупостями.

Арсен страдал уже второй день, а я имел наглость даже подшучивать над ним. Но, как говорится, недолго музыка играла. К вечеру со мной началось то же самое.

Боже, как мне было плохо! И хуже всего – было даже не состояние полного отупения и опустошенности, а навязчивый страх, что это не кончится никогда. Всю ночь меня знобило. Днем я не мог отойти дальше, чем на тридцать метров от туалета.

Привезенные из дома лекарства никакого действия не оказывали.

На третий день у нас отключили воду – сломался насос, который обслуживал несколько домов вокруг, включая наш.