«Веселая» неделька - Александр Воронецкий Страница 12

Жгли одежду, не иначе, но не из грубой ткани – кусочки обугленной материи об этом свидетельствовали. Палочкой я угольки и пепел пошевелил, и нашел маленькую оплавленную пуговицу, каких на рабочей одежде не бывает. А Дока разглядел маленький обугленный кусочек брезента, и сделал правильный вывод:

«Шмотки сюда принес, и пробные мешки, которые мы не нашли возле дороги, только», – почесал репу, – «почему то остатков обуви не вижу, а должны быть: стопа, когда мы ее из скважины подняли, была голая. Значит, что-то здесь должно было сгореть».

Правильно Дока рассуждал, только не учел, что ботинки Ивана Лопатина преступнику были нужны, они еще должны были оставить свои отпечатки у магазина. И напрашивался вывод, в котором я уже не сомневался: если жгли в костре не рабочую, а выходную одежду, то среди нее ботинок не было. И если мы сейчас на всякий случай здесь побегаем, а место, где труп расчленили не найдем, в чем я почти уверен, то Лопатина застрелили в партии. Потому что только там он мог быть в выходной одежке. И в ботинках, которые убийца снял, что бы потом в них потоптаться у ювелирного, и подбросить позже в общагу к вещам Лопатина.

Я, когда Доке все рассказал, встретил понимание. Но и пробудил желание разобраться с последней непоняткой. А потому с час мы бегали от кострища в сторону партии, и ничего, что свидетельствовало бы о недавнем расчленении тела, не нашли. Значит, одежду Лопатина и его самого сюда принесли уже в частях!

«В партии грохнули, и там же на куски разрубили», – Дока признал мою версию. А как по другому вынести из поселка тело? Только в пробных мешках.

«Тогда», – я этому детективу-любителю улыбнулся, – «задачка у нас определилась: найти дом или сарай, в котором Лопатину черепушку прострелили. Кто-то выстрел должен был слышать». Дока прямо расцвел: дело для него нашлось! Причем расспрашивать партийских можно и без моего присутствия. Раз меня больше интересуют всякие приглашения, на обеды.

Возле кострища мы ничего не тронули – оставили для ментов, – а пробный мешок возле дорожки на всякий случай забрали. И покатили в партию, я – готовиться к обеду, а Дока – с намерением кое с кем поговорить, насчет возможного в партии выстрела в «Понедельник», или в ночь на «Вторник», то-есть, почти неделю назад. Вечером обещал ко мне заглянуть, поделиться успехом.

«Будешь мне помогать», – предупредила Инна, – «никуда не уходи!»

А куда уходить, после вчерашнего вечера? После всего, что между ними было? И, главное, зачем, если она и сегодня утром позволила Андрею кое-что у себя погладить, почесать спинку, и даже ему помурлыкала? Когда и сейчас весела, ему улыбается и просит помочь, то-есть, хочет быть с ним рядом?

До двенадцати у него не было свободной минуты. Инна командовала, он команды исполнял: мясо вымыл, овощи резал на салат – меленько-меленько, как командирша показала. Сбегал к знакомым, принес пару стульев, в комнате (не кухне) протер мокрой тряпкой стол, окно, даже стены, что б не было случайной паутины; вымыл пол.

Инна занималась пловом: что-то в большой утятнице поджаривала, засекая время на часах, наконец накрыла утятницу крышкой и сделала маленький огонь на плите. Теперь занялась маринованными грибочками, селедочкой, и..еще чем-то, совсем Андрею незнакомым.

Наконец прошла из кухни в комнату, попросила передвинуть стол в другое место, застелила его новой скатертью, достала стаканчики из ранее даренного им сервиза – большие и маленькие, красиво на столе их расставила… К часу к приему гостей все было готова, и Инна выпроводила мужа на улицу, что бы не мешал ей «прихорошиться».

Побродив по поселку и через час вернувшись, Андрей ее не узнал. Никогда Инну, его Инночку такой не видел! Красавица! Желание ее обнять, или хотя бы прикоснуться, было неодолимым – под действием неведомой силы шагнул к ней, протягивая руки.

«Подожди!» – прошептало чудо, глядя ему в глаза и улыбаясь, – «Через полчаса придут гости, и времени у нас нет. Так что», – подставила щечку, – «поцелуй, и все, на большее не рассчитывай!»

После таких сладких слов, Андрей осторожно, как хрупкую драгоценность, щечку поцеловал, и …сразу успокоился, чего с ним раньше, когда жена привычно фыркала и возмущалась, никогда не случалось. Как много значит ласковое слово!

Обед прошел чудесно. Вначале Андрей немножко смущался, и Инночке пришлось на себя взять обязанность тамады. Но, когда несколько раз выпили, посмелел и в разговорах участие начал принимать – затрагивали они очень интересные темы. Насчет событий вокруг ювелирного магазина. К его удивлению, Юрий Васильевич оказался настолько в курсе этих событий и знал такие подробности, что не только Инна, а и Света слушали его с горящими глазами и не давали остановиться. Потому что только сейчас узнали, что, оказывается, кроме преступления в ювелирном магазине, из которого местный канавщик Лопатин похитил драгоценности и с ними исчез, рядом с партией произошло другое преступление, в результате которого в старой заброшенной скважине оказался расчлененный труп, с пробитым пулей черепом!

Дамы возбудились настолько, что уже не просили, а чуть ли не требовали рассказать, как этот труп нашли, на сколько частей был разрезан и как эти части выглядели, когда их из скважины подняли. Но Юрий Васильевич от неприятных подробностей талантливо ушел, сказав всего лишь одну фразу:

«Вы лучше подумайте и вспомните, не стрелял ли кто в партии в начале этой недели. Голова то у трупа – пулей пробита!»

Дамы вмиг задумались, теперь глядя друг на друга. А Андрей побледнел – это он почувствовал: по телу пробежала волна холода, какой он еще никогда не ощущал. Потому что вспомнил, как совсем недавно говорил Юрию Васильевичу о шкафе, уроненном соседом в комнате за стеной, и получил совет этого соседа навестить, вдруг человек застрелился.

Андрей тогда проверил – сосед жив, шкафа не имел и отговорился уроненным ведром с водой, у которого отлетела ручка. Но тогда ручка была на месте! А позже сосед его к себе пригласил, выпить, и на этот раз ручка от ведра лежала отдельно, как бы специально положенная на виду! Тогда Андрей еще подумал: врет мужик, не ведро на пол ронял. Но что у него грюкнуло? Может, действительно из ружья выстрелил, как Юрий Васильевич предположил?

Дамы успели переключиться на обсуждение очередного, не менее важного вопроса о судьбе похищенных драгоценностей, и теперь предлагали друг другу фантастические варианты, а Юрий Васильевич их с улыбкой слушал, и не мешал упражняться в краснословии. Потом он дотронулся до Андрея, показал глазами – давай выйдем – и оба из-за стола поднялись, прошли во двор.

«Женщины при деле – есть о чем поговорить», – улыбнулся хозяину, – « ну а мы свежим воздухом подышим!»

Андрей тоже улыбнулся, кивнул головой, что согласен, и неожиданно для себя озвучил больше всего ему же мешающую мысль:

«А у соседа», – показал рукой на угол дома, где тот занимал комнату, – «ничего не падало. Ни шкаф, ни ведро. Может, он действительно, как вы говорили, из ружья выстрелил?»

Юрий Васильевич долго на него внимательно смотрел – так показалось – потом предупредил: