Режиссер. Инструкция освобождения - Александр Гадоль Страница 12

«Это не сигара, а волшебная палочка. Разоблачающая замаскированных сук», – подумал я.

70

Вторая, видимо, не была сукой. Она хлопала первую по спине и смотрела на меня так, будто я задушил котенка. От этого ее взгляда очень сильно захотелось ей понравиться, но было поздно. Когда происходит что-то не так, как хочется, начинаю зевать. Это сигнал к перезагрузке: пора сваливать.

По пути к выходу увидел свои визитные карточки на полу. Мое имя белым по черному, затоптанное и заплеванное.

Выйдя на улицу, несколько раз продышался. Свежий воздух и новый кислород. Это было как утро вечера мудренее. Куда ни глянь – паскудно и мелочно. Люди толпятся перед входом, мечтая попасть в гадюшник, где под ногами валяются мои визитные карточки. Они думают и что-то хотят, но не в курсе, что пришли они сюда, чтобы сложиться в красивый инь-ян.

Вот они стоят в одной очереди, ждут своего часа. Переминаются с ноги на ногу в ожидании чуда. Предвкушение возбуждает. Но настоящее возбуждение начнется, когда они войдут внутрь, пройдя сквозь денежный фильтр. К этому они готовились всю неделю. Владелец бара, кем бы он ни был, настоящий гений. Потомок вождя и родственник малолетки. Заставить кучу людей ломиться в тесный, пропахший саками и рвотой клуб, да еще так, чтобы они думали, будто им несказанно повезло, – это надо уметь. Я тоже хотел так уметь и вернулся назад.

71

Владельцем оказалась женщина.

– А я думал, что вы мужчина, – сказал я.

Она сделала вид, что не услышала, а я сделал вид, что ничего не говорил. Вместе мы сделали вид. Это нас немного сблизило.

Встретиться с владельцем бара оказалось просто. Я сказал бармену, что хочу поговорить с хозяином, и он показал на компанию женщин в глубине лаунж-зоны.

– Вон та, с короткой стрижкой.

Она сидела с двумя подружками ее возраста и курила кальян. В ее облике было что-то алькапоновское, как если бы Аль Капоне был женщиной и у него была внучка. Рыхлые дамы сидели на подушках, растягивая рты в жаркие подобия улыбок. То есть они не улыбались, а делали вид, что улыбаются. Вместе они делали вид, и это «вместе» их сближало. В их закутке было душно и густо пахло косметикой на основе масла жожоба. То и дело они прыскали со смеху безо всяких причин.

Принюхавшись и присмотревшись, я усомнился в гениальности хозяйки, но знал по опыту, что самые неожиданные сочетания могут принести пользу.

– Можно к вам присоединиться, девочки?

«Девочки» уставились на меня как на проигранную в карты звезду микрорайона. Я физически ощутил жирные пятна от их ртов на моих поверхностях. Инстинктивно приняв позу Гитлера, вспомнил фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм». Ромм издевательским тоном обращал внимание зрителей на привычку Гитлера прикрывать руками причинное место. В тот момент я был Гитлером, а они – другими, кто смотрит на него.

Говорят, внешнее компенсирует внутреннее, а иначе объект разорвет в клочья. То, что сделал Гитлер (война, лагеря, автобаны, газенваген и «Фольксваген-жук»), лишь малая компенсация тому, что он чувствовал. Это сверх-ад. Я его немножко познал, словно пригубил отдаленный его аромат, заглядывая в жирные рты трех расфуфыренных теток. Всего пара молекул, а вставило как от нашатыря.

72

Я уже давно сидел на их подушках. Разговаривали ни о чем: сплошные «хи-хи», «ха-ха». Их руки гладили мои бедра. Длинные, широкие, маникюренные по-французски ногти яркими жуками ползали по моим ногам. Время бездарно утекало. Я почти видел, как оно засасывается в их клоунские рты. Вот почему они так много болтали. Они жрали мое время.

Мы болтали о каком-то сельском хозяйстве. Я вскользь упомянул, что знаю одну контору, закупающую семена подсолнечника, и продиктовал вычитанный в газете адрес и телефон. Оказалось, что до бара «Капоне» здесь была пельменная, а хозяйка была заведующей. Потом волшебным способом стала собственницей, не заплатив ни гроша.

– Почему «Капоне»? – спросил я.

– Это мой сын придумал. Он здесь всем заправляет.

Так вот кто гений.

– А где он?

– Ты его видел. Он диджей.

– Понятно.

Еще один малолетка.

Резко, как после щелчка пальцев, мне стало скучно. Я перестал думать о том, что нравится. Думал о том, что не нравится. Дурная трата времени – гениев не бывает, а есть везунчики, которым повезло совпасть по форме и весу с дырочкой и ячеечкой в том месте, где выгодней всего. Весь порядок вещей, сложившийся в красивый инь ян, сложился сам, как всегда складывался без посторонней помощи. Надо было посетить другие заведения, чтобы увидеть то же самое. Ушлая мамаша, прыщеватый сынок, пара-тройка завистливых подруг – все вместе называется халява, милосердие и милость. Я не любитель ходить по клубам – вот и попался. Надо было сразу уйти, а не смотреть, как тетки жрут мое время. Но тетки жрали не только время, а что-то еще. Что-то такое, от чего пропала моя легкость, с какой обычно посылаю нахуй. Чем дольше сидел с ними, тем труднее было сбежать. Будто кто-то стоит сзади и давит на плечи.

Выручил естественный ход событий: я обрыгался. К их душному жожоба подмешался мой запах детства. Он был сильнее всех запахов на свете, ведь это самое первое в жизни, что я помнил. Он привел меня в чувство и разрушил их жлобские чары.

73

Единственным лучом света в темном царстве рыхлых сук был вопрос: «Чем занимаешься?»

Я любил этот вопрос. Он меня заряжал. Он был штекером, а у меня был штепсель в виде ответа: «Я? Психоаналитик. Вот визитка».

Впервые в жизни я говорил о себе правду. Не сочинял яркую сказку о прошлом, а правду. Самуил Маршак и Агния Барто не врали: правду говорить приятно.

У меня был реальный бизнес, офис на холме и реклама в газете. Но моя правда невероятно звучала и вызывала только улыбку. Хорошо, что я позаботился о визитках. Печатному слову, где бы оно ни печаталось, верят охотнее, чем сказанному вслух. Если я зайду туда, где бывают люди, и скажу: «Я космонавт», подумают, что я идиот. А если покажу удостоверение космонавта или хотя бы визитную карточку, никто не станет сомневаться, что я летал или полечу в космос. Ведь не все настоящие космонавты по-настоящему летали в космос, но у них есть настоящие бумажки, где написано, что они настоящие космонавты. Моя правда подтверждалась бумажкой.

У меня был диплом психотерапевта, сделанный из настоящего диплома специалиста по химическим технологиям огнеупорных неметаллических и силикатных материалов. Его сделали там же, где визитки.

74

Из бара ушел поздно. Вызвал такси «Чикаго-911». Решил переночевать в офисе, чтобы обжиться. Оставил таксисту несколько визиток. Пусть раздаст или выбросит в окно. Ветер тоже может пригодиться.

Приехал. Открыл дверь, вошел. Сквозь жалюзи просачивался яркий свет и ложился ровными полосами на стену. Я увидел свою тень на полосатом фоне. Смотрел на нее, не снимая шляпы. Достал пистолет. Тень зашевелилась. Не моя, а гангстера из Чикаго тридцатых годов.