Каждый новый день - Дэвид Левитан Страница 12

Кажется, сама вселенная хочет до меня что-то донести. Но мне неважно, так это или нет. Имеет значение лишь то, что я это чувствую, и то, что я в это верю.

Я всегда стараюсь хранить в памяти как можно меньше незначительных, рутинных воспоминаний. Ну, факты и цифры, содержание прочитанных книг или необходимую информацию, футбольные правила, сюжет «Беовульфа», телефонные номера аварийных служб – это все я помню, конечно.

Но что делать с тысячами ничем не примечательных событий, мелочей, которые помнит любой человек? Место, где обычно лежат ключи от дома. День рождения матери. Кличка первой собаки. Кличка нынешней собаки. Шифр замка на шкафчике в раздевалке. Где хранится столовое серебро. Номер канала MTV. Фамилия лучшего друга.

Все эти сведения мне без надобности. И с течением времени моя память организовалась таким образом, что с наступлением следующего утра вся подобная информация начинает постепенно выветриваться из головы.

Я держу наготове легенду: если кто спросит, что я здесь делаю, отвечу, что подыскиваю себе школу, потому что мои родители собираются переехать в этот город.

Не думаю, что кто-нибудь из администрации будет выслушивать мою историю. Они всегда проверяют заходящих в школу родителей, но очень редко – ребят, особенно в пригородах.

Я не помню, были возле школы парковочные места или нет, так что на всякий случай останавливаюсь подальше. Потом просто вхожу. Я ничем не выделяюсь из толпы учеников – вполне себе обычная старшеклассница. А местные старшеклассники решат, что я просто новенькая. У меня с собой школьная сумка Эми (естественно, черная); учебники в ней вряд ли подходят для этой школы. Я выгляжу так, будто пришла по делу. Да так оно и есть.

Если мирозданию нужно, чтобы так случилось, она будет там, у своего шкафчика.

Я только успеваю это подумать, и вот она. Прямо передо мной.

Бывает так, что память подводит людей, создавая так называемый оптический обман. Это когда человек издали кажется более красивым, чем вблизи, или ты запоминаешь его улучшенный образ, а в жизни он выглядит проще. Но даже с расстояния тридцати футов я вижу, что она совершенно такая же, какой я ее запомнил.

Двадцать футов.

Даже в этой толпе коридора я чувствую ее притяжение.

Десять.

Она живет в этом дне, и для нее это непросто.

Пять.

Я стою рядом с ней, а она и понятия не имеет, кто я. Но я стою рядом, я смотрю на нее. И вижу, что в ее глаза вернулась грусть. Не та красивая грусть, о которой иногда говорят. Красивая грусть – это вымысел. Грусть превращает наши черты в глину, а не в фарфор. Видно, что ее что-то угнетает.

– Привет, – говорю я тонким голоском.

Поначалу она не понимает, что я обращаюсь именно к ней.

– Привет, – произносит она наконец.

Я давно заметил, большинство людей инстинктивно сторонятся незнакомых. Они воспринимают любую попытку познакомиться как оскорбление, любой вопрос – как досадную помеху. Но Рианнон – другая. За ее нерешительностью скрывается доброжелательность. Она совершенно не представляет, кто я, но не испытывает ко мне враждебности. Она не ждет подвоха.

– Не беспокойся, ты меня не знаешь, – тороплюсь я объяснить. – Я просто… Просто я здесь – в первый раз. Подыскиваю себе школу. И у тебя очень красивые юбка и сумка. Так что я подумала, знаешь, не мешало бы поздороваться. Если честно, я чувствую себя здесь так одиноко!

И снова: многие испугались бы. Но не Рианнон. Она подает мне руку, представляется и спрашивает, почему я оказалась здесь одна, без сопровождающих.

– Может, отвести тебя в административную часть? Они точно придумают, как тебе помочь.

– Нет! – в панике выпаливаю я. Мне хочется остаться с ней, и я пытаюсь найти оправдание своей реакции. – Просто я… Просто я здесь… неофициально. Если честно, родители даже не знают. Они сказали, что мы будем сюда переезжать, и мне… и я подумала, что не мешало бы осмотреться и решить, надо ли дергаться.

Рианнон понимающе кивает:

– В этом есть смысл. Значит, ты прогуливаешь занятия в старой школе, чтобы подыскать себе новую?

– Совершенно верно.

– В каком ты классе?

– В предпоследнем.

– Я тоже. Давай подумаем, что можно сделать. Не хочешь сегодня походить со мной на уроки? Школу посмотришь!

– Неплохая мысль.

Я понимаю, что она просто проявляет внимательность. Это глупо, но мне хочется, чтобы она узнала меня. Мне хочется, чтобы она смогла разглядеть, что скрывается за моей нынешней оболочкой, увидеть внутри Эми меня, распознать в этой девушке того самого человека, с которым она провела полдня на берегу океана.

Я иду с ней. По пути она знакомит меня с несколькими своими подружками, а я после встречи с каждой из них радуюсь, что в ее жизни есть не только Джастин.

В первый раз он является нам между вторым и третьим уроками. Мы проходим мимо него в вестибюле; он небрежно здоровается с Рианнон и полностью игнорирует меня. Он даже не останавливается, чтобы переброситься парой слов, просто кивает. Ей больно (я это вижу), но она не пытается мне ничего объяснить.

К четвертому уроку (это математика) день превращается в изощренную пытку. Я здесь, рядом с ней, но ничем не могу помочь. Пока учитель пудрит нам мозги своими теоремами, я вынужден помалкивать. Я пишу ей записочку, но это просто предлог: мне хочется коснуться ее плеча, сказать что-нибудь. Но я для нее посторонний человек, и ей нет дела до моих слов.

Мне хочется верить, что мое присутствие как-то подействовало на нее, что этот день что-то в ней изменил, пусть и на время.

Он подходит к нам за обедом.

Как ни удивительно снова видеть Рианнон и понимать, что она остается такой же, какой я ее запомнил, но еще более удивительно сидеть напротив этого придурка, чье тело я занимал всего три дня назад. Нельзя сказать, что я гляжусь как в зеркало: ощущения несколько другие. На вид он приятнее, чем мне казалось, но есть в нем что-то отталкивающее. Черты лица довольно благообразные, но неизменно хмурая мина все портит! За этой надменностью он скрывает свой комплекс неполноценности. В глазах – вечное раздражение всем миром. Держится с напускной бравадой.

Должно быть, я выглядел совсем по-другому.

Рианнон объясняет ему, кто я такая и откуда приехала. Он дает понять, что ему на меня более чем наплевать. Говорит ей, что забыл дома свой кошелек, и она покупает ему обед. Когда она возвращается к столу с подносом, он говорит «спасибо»; я почти разочарован, потому что точно знаю – это более чем скромное «спасибо» она будет еще долго лелеять в своей памяти.